Фаянсовый череп   ::   Воронин Андрей

"

Он медленно встал и сделал шаг назад, не торопясь поворачиваться к блондину спиной из уважения к смерти, пусть даже смерть эта была нелепой и вполне заслуженной. Его нога зацепилась за что-то, с глухим шорохом поехавшее по кафелю, и Юрий вздрогнул, решив, что запнулся о ногу Школьникова. Однако это оказалась не нога. Обернувшись, Юрий увидел брошенную блондином сумку. Сам не зная, зачем ему это нужно, он присел и машинально расстегнул “молнию”.

Первым делом под руку ему подвернулась туго набитая картонная папка. Юрий развязал тесемки, перебросил несколько верхних листков, рассмотрел пару фотографий и отложил папку в сторону. Того, что он увидел, было достаточно, чтобы понять: перед ним досье на блондина, начатое много лет назад и составленное тщательно и скрупулезно. Судя по этому досье, блондин был очень любопытной и очень опасной фигурой. Юрий подумал, что ему чертовски повезло, раз он вступил в единоборство с этим типом, даже не зная, кто он такой, и остался при этом в живых. Ядовитые змеи опасны не сами по себе, а лишь тогда, когда ты не знаешь, с кем имеешь дело и обращаешься с коброй как со шнурком от ботинка. “Впрочем, – подумал Юрий, – он ведь тоже не знал, с кем едет в одном лифте. Если бы знал, пристрелил бы сразу. А он, наверное, решил сначала выяснить, кто еще, кроме меня, в курсе дела. А я ведь до сих пор так и не понял, в курсе какого именно дела нахожусь. И понимать не хочу, если уж быть до конца честным…"

Под папкой лежали деньги – не так уж и много для человека, лично вернувшего в банк украденные четыре с половиной миллиона долларов, но гораздо больше, чем он мог бы заработать за несколько лет, крутя баранку в редакции, в таксопарке или где бы то ни было. Юрий ненадолго задумался, а потом, невесело усмехнувшись в ответ на какие-то свои мысли, задернул “молнию” сумки. “Давай, – подумал он, – отнеси деньги в милицию. А еще лучше отдай Мирону: уж он найдет, куда их пристроить…"

Школьников застонал, приходя в сознание, и Юрий склонился над ним. Рана у Владислава Андреевича была скверная. Юрий подумал, что, будь старик чуть-чуть пожиже, он умер бы сразу. Впрочем, и при железном здоровье Школьникова ему, похоже, осталось совсем немного – какая-нибудь пара минут, от силы полчаса. Юрий знал толк в огнестрельных ранениях и видел, что перед ним не жилец.

– Сейчас, – сказал он, пытаясь сообразить, как остановить кровотечение. – Потерпите немного. Сейчас я вызову “скорую”.

– Чепуха, – с трудом вытолкнул из себя Школьников. Когда он заговорил, на губах у него начали вздуваться розовые пузыри, и Юрий понял, что его диагноз был верным: Школьников умирал, – Слушай, – продолжал Владислав Андреевич. – Все равно.., никому.., жалко. Счет.., в швейцарском банке.., номер.., запомни…

– К черту номер, – сказал Юрий. – Надо вызвать “скорую”.

– Молчи… Время…

Школьников успел повторить номер дважды и начал говорить по третьему разу, прежде чем потерял сознание. Через несколько секунд он умер.

Юрий встал, подобрал с пола сумку с деньгами, огляделся, словно решая, как поступить, а потом подтолкнул носком кроссовка поближе к трупу Караваева лежавшее на полу досье и двинулся к лифту.

* * *



В больничном садике было сколько угодно солнца, зелени и свежего воздуха, но Юрий никак не мог отделаться от ощущения, что здесь отчетливо попахивает больницей: карболкой, лизолом, какими-то лекарствами, уколами и дезинфекцией. Впрочем, запах, вполне возможно, и в самом деле существовал: он мог исходить от слонявшихся вокруг или сидевших на садовых скамейках людей в больничных пижамах, халатах и тренировочных костюмах. Они беседовали с родственниками, жадно курили принесенные “с воли” сигареты, а то и украдкой прикладывались к бутылке, закусывая контрабандное спиртное домашней снедью.