Факир против мафии   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

Штырь откинулся на спинку стула и вздохнул:

— Это не разговор, начальник. Только-только стал проникаться к вам доверием, и вдруг такой финт. Вы же знаете, в нашем деле лучше обходиться без угроз. Знаете, как дрессируют зверей в цирке?

— Кнутом, — сказал Барков.

Штырев сделал грустное лицо и покачал головой:

— Нет, начальник. Их дрессируют лаской. — Он сложил пальцы правой руку щепотью и выразительно потер пальцами. — Понимаете — лаской.

Барков посмотрел на игрока так, словно хотел испепелить его взглядом. Однако на Штырева это не подействовало. На лице его застыло беззаботное и невинное выражение.

— Что ж, ты прав, — сказал наконец Барков. — Ладно. В общем, так: если информация подтвердится, ты получишь эти деньги.

— Столько, сколько я сказал? — уточнил Штырь.

Барков кивнул:

— Да.

— Ну вот, другое дело, — обрадовался игрок. — Как говорится, будьте на связи. Сегодня вечером у меня игра в одном катране на «Черкизовской». Обещались быть и пацаны Отарова. Если чего сболтнут — расскажу. А теперь — адью!

Штырь допил свое пиво, выбрался из-за стола и, махнув Баркову на прощание рукой, двинулся к выходу, насвистывая какую-то блатную песенку.

2



Вячеславу Штыреву было тридцать шесть лет, и восемь из них он просидел в тюрьме. По сути, он не был плохим человеком. И таковым себя не считал. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что воровать и мошенничать плохо, Штырев тем не менее зарабатывал себе деньги на пропитание, обманывая людей. Но он не всегда был таким.

В детском саду Слава Штырев мечтал стать космонавтом. И неспроста. Отец Славы, Леонид Сергеевич Штырев, был артистом и служил в новосибирском театре «Красный факел». Благодаря харизматической внешности играл он в основном людей военных, а также царей и партийных работников. Но больше всего ему удавались роли романтических летчиков и офицеров-подводников. Один из известных театральных критиков как-то раз написал о Штыреве-старшем, что на сцене он похож на летчика и подводника гораздо больше, чем любой настоящий летчик или подводник. Эта фраза польстила Леониду Сергеевичу, он вырезал заметку, вставил ее в рамочку и повесил на стену у себя в кабинете.

Со временем амплуа настолько сильно въелось в чувствительную душу Штырева-старшего, что он почти перестал различать сцену и реальную жизнь. Нет, военные френчи Леонид Сергеевич не носил. Но квартира артиста наполнилась специфическими предметами, которые он покупал везде, где только можно было, особенно во время гастролей в портовых городах: штурвал, морской бинокль, капитанская фуражка, разнообразные модели самолетов, планшеты, летный шлем. И все это богатство было развешано на стенах или же водружено на самое видное место.

Маленький Слава Штырев, не разбираясь еще в тонкостях актерского ремесла, искренне верил, что его отец — один из этих смелых, сильных мужчин в военной форме, которых постоянно показывают по телевизору в программе «Время». Слава любовался отцом, обожал его, ловил каждое его слово, особенно сказанное со сцены. Постепенно мысль о том, что он тоже станет космонавтом или подводником, захватила Славу целиком. Вернее, он воспринимал это как нечто само собой разумеющееся. Раз папа ходит в форме, то и на нем когда-нибудь будет такая же форма.

В юности, когда перспектива полететь в космос оказалась столь трудноосуществимой и зыбкой, что ее можно было спокойно отнести в разряд несбыточных мечтаний, Слава Штырев решил стать летчиком-испытателем. Он не просто мечтал, он целенаправленно шел к своей цели: поступил на курсы парашютистов и, благополучно закончив их, остался в парашютной спортивной секции. К десятому классу он успел сделать двадцать пять прыжков и не собирался останавливаться на достигнутом.