Агрессивность собак и кошек   ::   Круковер Владимир Исаевич

Кошки не безучастны к людям и стараются даже помогать своим хозяевам, но опять же скорее информационно. Например, мой сиамский кот Мурчик, который, кстати, прожил у нас 19 лет, помогал мне укладывать спать моего сына, когда тому было 4—5 лет. Он приходил, садился около кровати, ближе к изголовью, и сидел так неподвижно, иногда мурлыча, до тех пор, пока ребенек не уснет. Можно было находиться с ним, можно было оставить его одного, но Мурчик никогда не покидал поста и уходил только тогда, когда мальчик полностью засыпал. Мы только прикоснулись к загадочному экстрасенсорному миру кошек, а сколько еще ждет нас впереди интересных открытий в этом малоизученном направлении.

Предоставим слово Ольге Сараниной, у которой случилась беда с любимой кошкой.



«Кошки — животные не столько мистические, сколько малоизученные. Эти отстраненные существа, которые, кажется, только позволяют нам жить с ними, могут быть нежными друзьями, но могут и представлять собой угрозу.

Известны случаи, когда кошки безо всякой видимой причины бросались на своих хозяев, да так, что дело кончалось вмешательством врачей. Однажды подобное безумие охватило и мою кошку.

Умнее кошки, чем Кити, у меня не было. Мы понимали друг друга с полуслова, она спала у меня под одеялом, а после душа вылизывала мне волосы. Ее мать привезли из Египта, где она была подобрана на улице моей знакомой. Кити, имея матерью настоящую «египтянку», познакомилась, когда подросла, на даче с местным Васькой, и на свет появились три трехцветных — счастливых — котенка. Самой шустрой в этом «интернациональном» помете была моя Кити.

Она вела себя, как собака: встречая нас, ложилась животом кверху и давала его почесывать, жмуря глаза. Все было замечательно, пока в один прекрасный день Кити не бросилась на меня. Моя любимая кошка на глазах превратилась в агрессивного хищника, который, оскалив зубы, страшно крича и шипя, бросался на меня и взбирался на меня, как по дереву.

Все было, как в фильме ужасов. Я не сразу решилась оторвать ее от себя: это значило бы, что ее когти, засевшие в моей коже, выдрали бы куски «мяса». Помню момент, когда страх пересилил боль, да и саму боль я перестала чувствовать — я должна была избавиться от этого сильного, ловкого и безжалостного зверя. Мне удалось выкинуть кошку за дверь и запереться в комнате. Минут десять Кити кричала не своим голосом, а потом вспышка как будто прошла: она стала робко и вкрадчиво мяукать, чтобы ее пустили. Я час не решалась открыть дверь. Когда Кити наконец вошла, она вела себя неуверенно: озиралась, принюхивалась, ходила на полусогнутых лапах. Она будто помнила, что здесь что-то произошло, но не могла вспомнить, что именно.

Тогда ей было полтора года. Подобное повторилось через полгода, причем по возрастающей: она бросилась на меня в понедельник, потом в четверг, а в пятницу два раза подряд, отсидев час в взаперти. Это было ужасно. После этих двух атак за один вечер наутро мы вызвали ветеринара (кошка, конечно, все время провела в закрытой комнате). Придя, врач сказал, что, может быть, все еще обойдется. Когда же он увидел Кити, оказалось, что поделать ничего нельзя: ее зрачки были расширены и не сузились от яркого солнечного света. «Центр агрессии перевозбужден. Она опасна», — сказал он. Вскоре Кити не стало.

Теперь я понимаю, насколько легкомысленно было с нашей стороны не предпринимать ничего после первого же нападения. Потом ветеринары рассказывали мне о жутких случаях, когда кошки выцарапывали глаза хозяевам, бросались им на голову со шкафа и так далее.