Аська :: Михайлов Игорь
Страница: 6 из 29 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕТуманом бесконечности сокрыта, 12.09.10 - 20:15 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
"Кто не был здесь, - он говорит, - тот будет, а тот, кто побывал - уж хрен забудет!" Иль жест широкий: все, мол, в жизни наше! А что же "все"? Тюрьма вот да параша! Он говорит, что любит кашка-сечка вас - арестованного человечка, но арестованный-то человечек терпеть не может бесконечных сечек. Здесь вспоминают дней былых уют и песни старые по-новому поют: "Дан приказ ему в Бутырки, ей - в Новинскую тюрьму..." (А песни Лебедева-Кумача жестикулируя и хохоча, поскольку не было фальшивей слов, а в камере всегда всего заметней и "террорист" шестнадцати годков, и "диверсант" семидесятилетний... И мы поем и дланью тычем строго то в этот угол камеры, то в тот: "Молодым - везде у нас дорога, старикам - везде у нас почет!") Забуду ль дни тюремной жизни нашей, когда я, окружающим на страх, шагал с благоухающей парашей в нелепо растопыренных руках; где день за днем (как это нам велит наш следователь) убеждал себя я, что просто сам себя прескверно знаю, на деле ж - самый вредный индивид; где дельца "однодельцев" рикошетом жизнь и твою расплющили в желе; где о бумаге и карандаше ты, ну ей-же-ей, сильней всего жалел... ...Но как-то Скорин вызван был на "суд", где посадили на него "осу". 20) Сказали: "Распишись!" - и с этих пор все позади: Бутырки, бани, сечки... И арестованные человечки влекутся в неприветливый простор... Приходит ночь. Уснули кое-как на досках, над парашею приткнувшись. Вдруг грохот будит только что уснувших. Лай, крики... "Это впереди никак"... Доходит и до нас. Гремит засов. Собаки надрываются. Поверка. "Все - с этих нар на те!" Фонарик сверху. Озноб испуга. Дробный стук зубов. "Чего недружно? Не поймете, да? Я объясню! А ну: туда-сюда! А ну повторим! Что, опять заснули? Сюда-туда, сюда-туда, сюда-туда! Быстрее! Пуляй! Разве это пуля?" Старик запутался в старинной шубе. Упал, не встанет. Топчут старика. Все запыхались. "Хватит на пока! А ну, отставить!" Страх идет на убыль. Опять заснули. Снова грохот, лай. "Эй, становись! С тех нар - на эти! Пуляй!" Так было трижды. Выждав, чтоб заснули, опять за прежнее: "А ну, вставай!" Вор объясняет: "Это чтоб пугнуть, побег чтоб не задумал кто-нибудь. Теперь ложитесь. Покемарить можно. Они ж бухие. Весь как есть конвой. Три раза - норма. Что, пахан, живой?" Да, урка прав. Но сон не в сон: тревожно... Конвой, застраховавшись от побега, дрых чуть не сутки. Черная земля меж тем сменилась пышным, толстым снегом. Явилось утро, души веселя. Проснулся юмор в утреннем уме. Смотря в окно, кричали, как о чуде: -"Гляди, гляди: на воле ходят люди! Выходит, что не все еще в тюрьме!" Потом, сельдями в бочке утеснясь, напев затягивали - лагерный, старинный, уж вот воистину "отменно длинный-длинный", что к воле рвался, в щели просочась: "Не для меня приде-о-от весна, не для меня Дон разолье-о-отся..." В теплушке рядом - как пичужка в клетке, выводит тощий, хилый малолетка: "Отец посажен был в тюрьму, его прозвали вором... Тогда родила меня мать в канаве под забором..." Коль ты хоть чуть культурный человек, привыкший каждой дорожить минутой, то, как здесь время презирают люто, не сразу ты уложишь в голове. Здесь истребленье времени - в системе, закон, усвоенный буквально всеми: "кантовкой" в лагере зовется он, ему, как все, ты будешь подчинен. День в тупике. Путь километра с два и вновь стоим. Час, и другой, и третий. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|