Фирма   ::   Рыбин Алексей

Он мог позволить себе гораздо более просторное и удобное помещение, но считал, что выпячивать собственное благосостояние в данный период жизни совершенно ни к чему.

Директор продюсерской фирмы «Норд» Борис Дмитриевич Гольцман давно прошел этап дорогих иномарок и роскошных офисов. Он внутренне сам усмехался над тем, как ухмылялись, не скрывая своего настроения, приезжающие к нему москвичи — коллеги по бизнесу. Правда, далеко не все позволяли себе ухмылки по поводу его, Гольцмана, «шестерки» и небольшого офиса на пятом этаже обычного питерского старого дома. Те, кто знал масштабы работы Бориса Дмитриевича, обходились без ухмылок и подшучиваний. Посмеивались молодые — «молодые да ранние» — те, что не хлебнули еще всех прелестей, которые вываливает на головы новичков отечественная шоу-индустрия, те, для кого средний «Мерседес» был знаком отличия, символом причастности к настоящему, высокому обществу.

Не смеялись над Гольцманом и знакомые бандиты, среди которых было много «настоящих», авторитетных законников. Не смеялись, а, напротив, одобрительно покачивали головами и похлопывали Бориса Дмитриевича по плечу. Мол, сечет поляну Гольцман, не разменивается на мишуру и пыль в глаза не пускает. А значит, с ним по-прежнему можно и нужно иметь дело.

Кабинет директора фирмы выглядел более чем скромно. Черный стол, черный, вечно запертый на ключ шкаф у стены, черный же диван и в углу — высокий, выше человеческого роста, сейф.

На столе Гольцмана всегда лежали бумаги, причем, как правило, ненужные — старые газетные вырезки, макеты прошлогодних афиш, образцы билетов на давным-давно прошедшие концерты, листы бумаги с записями, сделанными впопыхах рукой Бориса Дмитриевича, таинственные стенограммы, которые и сам он в большинстве случаев уже через час после записи не мог расшифровать.

Даже оба телефона, стоявших на его столе, были какие-то невзрачные — «Панасоники» очень старой модели, давно вышедшие не то что из моды, но даже из употребления в кругах, где, как принято говорить, вращался Гольцман.

Компьютеры, факсы, принтеры, вся техника, без которой фирма не могла бы функционировать в современных условиях, особенно при том размахе, который она имела, — все это находилось в соседних помещениях, кабинет же директора дышал милой, теплой, почти советской бюрократической архаикой.

Сейчас кроме Гольцмана в кабинете находился Митя Матвеев — ведущий продюсер «Норда», принесший неприятное известие о подставе, которую устроил фирме Василек.

«Вот получит, сучара, — думал про Василька Митя, откровенно злорадствуя. — Распонтился, гнида! Воинствующая нищета… Рокер-шмокер… Художник… Сейчас Гольц его уделает… С говном смешает…»

— С говном смешаю, — остановившись напротив Мити, веско сказал Гольцман. — Художник, понтярщик…

Митя согласно кивнул.

— Набери-ка мне его номер, — сквозь зубы процедил Гольцман. — Сейчас я сам с ним поговорю.

— А его нет. — Митя развел руками.

— А где же он? — в тон ему спросил Гольцман.

— В Москву уехал. В каком-то клубе концерт ему заделали…

— Сволочь… Это его последний концерт будет.

— Еще в Минске… Через неделю. Палыч делает.

— Палыч? Я свяжусь с этим Палычем. Пусть только попробует. С говном…

Поймав Митин взгляд, Гольцман осекся.

— Афиши уже висят, Борис Дмитриевич, — сказал Митя. — Весь город заклеен.

— Ничего страшного. Мало ли что там висит… Повисит, повисит, и заклеят. Ничего страшного. У нас тоже много чего висит.

— Билеты продаются… На бабки люди влетят.

— Продаются, говоришь? А откуда ты знаешь?

— Палыч говорил. Вчера. Звонил из Минска.

Гольцман подошел к столу и пробежался толстыми пальцами по клавишам телефона.

— Але! Палыч? Привет, это я. Гольцман, да.