Джордано Бруно и генезис классической науки   ::   Кузнецов Б Г

Два года он должен был изучать латинский язык и Библию, следующие два года отводились логике; и, наконец, еще два года занятий естественными науками завершали подготовительный этап для перехода к высшей теологической ступени монастырского образования.

Но Бруно не ограничился официальной программой. В огромном количестве поглощал он дозволенные и недозволенные труды античных, средневековых и современных ему философов всех направлений. Здесь-то и проявилась его феноменальная память - он запоминал на всю жизнь однажды прочитанную книгу и не нуждался ни в записях, ни в повторном чтении. Это помогало ему избегать контроля монастырской цензуры, оставаясь незапятнанным при обысках в кельях студентов. Бруно усиленно работал над развитием памяти. Книга средневекового схоласта Раймонда Луллия "Великое искусство" побудила его разработать и усвоить для себя мнемонический и логический комплексы. По-видимому, исключительная память, заинтересовавшая папу Пия V, послужила причиной поездки Бруно в Рим.

Молодой монах поразил старца и окружавших его кардиналов не только знанием псалмов наизусть, но и способностью дословно повторить только что прочитанный и ранее ему неизвестный обширный текст. Первая поездка Бруно в Рим относится к 1571 г. Он, вероятно, стал свидетелем молебна о даровании победы, совершенного Пием V на площади св. Петра 7 октября 1571 г. В этот день шло морское сражение при Лепанто, в котором объединенные силы Испании, Венецианской республики, Неаполитанского вице-королевства и Папской области разбили флот Оттоманской империи. В изданной через 30 лет книге "О безмерном и бесчисленном" Бруно рисует карикатурную, но полную реальных подробностей картину появления папы перед толпою на площади.

Вернувшись в Неаполь, Бруно взялся за основную дисциплину монастырской школы - курс богословия, на который отводилось четыре года после естественных наук. Этот этап обучения привлекал особенно пристальное внимание монастырского начальства. Приступившие к нему бакалавры, как правило, уже обладали саном священника, т. е. имели право проповеди и были подготовлены к изложению и комментированию текстов. Поэтому особенно важно было воспитать из них ревностных и непреклонных поборников тридентского духа и тем более не допустить в их среде даже намеков на вольномыслие и критику авторитетов.

Все четыре года основу изучения составлял "Свод богословия" Фомы Аквинского. Его изложение и толкование подвергались строгой цензуре. В Summarium о нем сказано: "Безусловно запрещается братьям при чтении лекций, на диспутах и беседах утверждать что-либо, противное тому, что по общему мнению свойственно взглядам этого святого доктора. Кто согрешит против этого, лишается права читать лекции" 4. Запрещение носит и более общий характер. "Никто из братьев не смеет излагать или защищать какое бы то ни было личное мнение, противное общему взгляду учителей, во всем, что касается веры и нравственности, за исключением опровержений и ответов на возражения. Под угрозой лишения звания запрещается во время чтения высказывать и доказывать мнение, не согласующееся с общими взглядами святых отцов, и ни в коем случае не излагать такого мнения, кроме случаев, когда оно опровергается. Все должны следовать святым отцам, изучать их труды, подкрепляя свои мнения цитатами из их книг" 5.

Духовный гнет монастырской школы, угроза репрессий орденской инквизиции заставляли студентов скрывать свои настроения. Бруно замкнулся, затаив рождавшийся протест. Характерно, что даже события Варфоломеевской ночи 24 августа 1572 г. не нашли отражения ни в его работах, ни в каких-либо известных его поступках.

Но жестокость расправ с еретиками пробудила у Бруно мысли, легшие впоследствии на бумагу.