Этика блства   ::   Лист Кэтрин А.

Будто у меня самой нет никакого положения. Я торжественно пообещала отыскать источник этой самой уверенности внутри себя, в непоколебимости собственного «я», которая, как я думала, кроется в самоуважении и принятии себя. Но как насчет других людей? Как насчет поддержки? Любви?

В 1969 году в Сан-Франциско была масса общин, и я подумала, что получу поддержку в своей большой семье, в группе единомышленников, с каждым из которых меня связывали дружба, совместное проживание, воспитание детей и/или секс. И у меня получилось. Благодаря открытости, готовности к любым отношениям кроме супружеских, я оказалась в совершенно новом окружении. Я перезнакомила своих любовников, и многие из них понравились друг другу. Они получали новый опыт. Мужчины знакомились с женщинами, геи с лесбиянками, между людьми возникали новые связи. С двумя одинокими матерями (после «лета любви» нас было немало) мы поселились в доме, который назвали «Дамской вольницей».

Свободные любовники часто объединяются в группы, имеющие свои обычаи и даже своего рода культуру. Согласно обычаю, мы видим в новых любовниках не соперников, а пополнение общины. Причем в самом прямом смысле – я помню, как-то переспала с такой же сексуально общительной женщиной, как я, после чего мы поспешили убедиться, что можем теперь заниматься сексом с партнерами друг друга: добро пожаловать в семью.

Моя любимая готова поговорить. Она злится. Она в ярости. Винит меня за каждую пугающую мысль, что приходила ей сегодня в голову, негодует, что я оставила ее беззащитной перед собственными чувствами; конечно, она такого не говорила, это мое толкование. Конечно, я тоже не сказала об этом – сейчас не время напоминать ей о необходимости соблюдать границы и нести ответственность за свои чувства. Я слушала. В этот раз я слушала, не перебивая, и лишь пыталась напомнить, что люблю ее, чувствующее страдания и готова разделить их – это очень больно. Она злится на меня, а я не позволяю себе защищаться, только страдать.

У этой истории нет красивого конца – мы проговорили многие часы, вернее, говорила она, а я слушала, как ей тяжело, как она чувствует посягательство со стороны, как дом стал для нее чужим, как она боится не понравиться моей любовнице, как чувствует, будто мы обе настроены против нее, как ей страшно, что я ее брошу. Мы не говорили друг другу простых банальностей, из которых складываются диалоги в книгах, мы изливали муку и боль, а потом в изнеможении легли спать. Утром нам полегчало, но не до конца – мы возвращались к разговору в течение нескольких дней. Вечеринка по случаю моего дня рождения немного разрядила обстановку, последующая встреча с Кэтрин и ее девушкой тоже помогла, но все равно это было непросто. Мы до сих пор любим друг друга и до сих пор работаем над собой. Мы преданы друг другу и намерены преодолевать различия между нами, уважая чувства партнера и свои собственные. Время от времени мне становится страшно, что любимая бросит меня – всего лишь потому, что я ненавижу моногамию.

Кэтрин: Я в спальне. Спутник моей жизни в душе – смывает соки другой женщины и собирается на работу – он преподает в вечернем классе. И что же, спросите вы, я чувствую по этому поводу?

Ну, хотелось бы, конечно, чтобы он вылез из душа и выключил телевизор, а то я не могу сосредоточиться. Я рада, что соседка, моя любовница, беседует с той женщиной – мне не приходится отрываться от работы, чтобы развлечь гостью. В остальном я чувствую себя отлично, наслаждаюсь спокойствием, пишу и лениво раздумываю, что приготовить детям на ужин.

Уверена, что для большинства это немыслимо. По идее, я должна чувствовать себя покинутой и уязвленной, утопать в волнах ярости и ревности. Если бы умела – швырять в него чем попало, рыдать и грозиться уйти.