Гастроль без антракта   ::   Влодавец Леонид

Штатники ехали налегке — кто с чемоданчиком, кто со спортивной сумкой. Местные, несмотря на общую черномазость, были по ухваткам похожи на наших отечественных «челноков». У каждого было по паре сумок, картины, корзины, картонки, а может, и собачонки. Вся эта публика повалила за багажом, а потому мы прошли контроль вместе с янки. Полицейский поглядел наши паспорта без каких-либо эмоций, описанных в стихах Маяковского. Таможенникам тоже было все по фигу. Все взятки были у них впереди, они жаждали пощипать своих «челноков».

Зато уже при выходе из аэропорта вокруг белых людей — а значит, и вокруг нас — завертелись очень любезные ребятки, убеждавшие, что отель, который они представляют, самый лучший в мире. Янки уверенно протопали мимо них, хотя какая-то девица, висевшая на локте у весьма солидного джентльмена лет пятидесяти, убеждала своего «папочку» (не уверен, что он ей действительно доводился отцом) поехать в тот отель, представитель которого встал на голову, чтобы привлечь к себе внимание.

Затем откуда-то вынырнули таксисты. Это была вторая волна. Они тоже вкалывали на какие-то отели.

— «Каса бланка де Лос-Панчос»! — орал один из них особенно громко. — «Белый дом в Лос-Панчосе»! Изысканная обстановка, отличный вид из окон, чудесная кухня, наивежливейший персонал, никаких москитов, чистейшая и тихая лагуна, триста ярдов пляжа и всего в пятидесяти ярдах от дверей отеля! Всего пятьдесят долларов в сутки.

Что-то знакомое было в лице этого мужика. То, что он был из Лос-Панчоса — городишки, который я запомнил как скопище вонючих хибар, населенное какими-то полуидиотами, заставляло держаться настороже. Как мне представлялось, в рекламной речи таксиста все тезисы были стопроцентным враньем. Однако бывалый «папочка» с девицей на локте тут же подошел к этому таксисту. Сюда же свернули и остальные американцы. Оскалив белозубую пасть, мулат распахнул заднюю дверцу. Усадив разновозрастную парочку, он ловко щелкнул пальцами, будто кастаньетой — я сразу вспомнил милочку Соледад, которая так же умела щелкать, — и к нам подъехала еще одна машина с точно таким же опознавательным знаком на желтом кузове, как и у первой: «Каса бланка де Лос-Панчос». В нее сели сразу трое: муж, жена и детеныш лет двенадцати. Поскольку детеныш был довольно длинноволосый, но в штанах, определить, девочка это или мальчик, я не смог. В третью машину влезли мы с Ленкой. Хрюшка нашла убедительнейший аргумент:

— Видишь, все туда едут! Полста «зеленых» — не деньги.

Я подумал, что янки наверняка знают, что тут — дерьмо, а что — нет, и решил доверить свою судьбу опыту крупнейшей империалистической державы.

Водила на очень плохом английском пытался рассказать мне, какой славный город Лос-Панчос, до тех пор, пока не вытянул из меня фразу, произнесенную на испанском языке с хайдийским акцентом и выговором, которым славится район Боливаро-Норте в Сан-Исидро:

— Не много ли ты привираешь, компаньеро?

Удар кирпичом по голове произвел бы на него меньшее впечатление. Водила,уже гнавший свой желтый драндулет по кольцевой шестирядке, аж дернул рулем и вильнул машиной. Наш московский таксер вряд ли обалдел бы, даже если б арабский шейх в бурнусе заговорил с ним по-белорусски. Там все видали… А вот тут, на Хайди, видать, еще не привыкли, чтобы явный европеоид — и так говорил.

— Ей-Богу, не вру, сеньор! — Водила прикоснулся губами к большому пальцу правой руки.

— Что-то я не помню у вас в Лос-Панчосе шикарных отелей.

— Должно быть, вы давно у нас не бывали, сеньор. «Каса бланку» построили всего три года назад.

— А кто хозяин?

— Фелипе Морено, сеньор, если вам это что-то говорит.

— Это тот, что был мэром еще во времена Лопеса? Он вроде бы раньше торговал рыбой?

— Именно тот, сеньор.