Горячие деньги   ::   Фрэнсис Дик

Люси с любовью поглядела на него и сказала:

— Если ты хочешь уехать, Эдвин, — пожалуйста! Теперь у тебя есть свои деньги.

Он смутился, открыл рот от неожиданности.

— Я не хочу уезжать от тебя.

И это было правдой.

Мне Люси сказала:

— Я хорошо пристроила свои деньги: основной капитал положила в банк и живу на проценты. Нам сейчас не о чем тревожиться, и, согласна, это приятно, но я сама ни чуточки не изменилась. Я не верю в роскошную жизнь. Это дурно для души. И я останусь здесь. — Она бросила в рот очередную горсть изюма, в ее глазах промелькнуло чертовски знакомое выражение нашего старика.

Томас больше у нее не гостил. Он, вопреки всем советам, вернулся к Беренайс.

Как-то темным холодным вечером я позвонил в дверь дома в Арденн-Гасиендас. Томас сам открыл дверь и озадаченно поднял брови, увидев на пороге меня.

— Беренайс нет дома, — сказал он, впуская меня в дом.

— А я к тебе. Как дела?

— Не так уж плохо, — ответил он, но выглядел по-прежнему несколько подавленным.

Он налил мне выпить. Теперь Томас знал, где стоят и джин, и тоник. Томас сказал, что они с Беренайс подали на развод, но он не уверен, что это так необходимо.

— Ты можешь сделать восстановительную операцию на семенных канатиках, — сказал я.

— Да, но я, собственно, не хочу этого. Представь, а вдруг у нас опять родится девочка? А если у Беренайс так и не будет сына, я снова ее потеряю. Я так ей и сказал.

Я испуганно на него посмотрел.

— И что она ответила?

— Ничего особенного. Знаешь, по-моему, она стала меня бояться.

Я подумал, что, пока с его головой все в порядке, это, наверное, совсем неплохо — пусть побаивается.

Потом я зашел к Жервезу и Урсуле. Перемена в Урсуле, которая впустила меня, в дом, была столь же потрясающей, как если бы, развернув неприглядный серый сверток, вы обнаружили там чудесный рождественский подарок. Исчезли старая блузка, юбка, пуловер и жемчуг. На ней были красные брюки в обтяжку, толстый белый свитер и замысловатая золотая цепочка. Она улыбнулась как заговорщица и провела меня в гостиную. Жервез, казалось, готов был встретить меня если и не с распростертыми объятиями, то, во всяком случае, вполне спокойно и дружелюбно.

Урсула объяснила:

— Я сказала Жервезу, что теперь, когда у меня есть деньги и я в любой момент могу уйти от него и забрать девочек, я остаюсь только потому, что хочу быть с ним, а не потому, что должна. Я останусь здесь до тех пор, пока он не будет мучить себя этой смехотворной ерундой насчет его рождения. Кого интересует, что в то время Малкольм не был женат на Алисии? Мне уж точно все равно. Да и всем остальным. Фердинанда это совсем не трогает. Фердинанд нам очень помог, он несколько раз приезжал сюда и дал Жервезу немало разумных советов.

Жервез, который в былые времена давно уже сбил бы ее с ног, слушал сейчас почти с признательностью. Кошмарное чудовище, которое загоняло его все глубже в чащу, похоже, теперь пропало, его победили добрые друзья.

Когда я наведался к Фердинанду, он был в чертовски хорошем расположении духа. Они с Дебс немедленно переехали из маленького, почти пустого коттеджа в точно такой же, но большой и с теннисным кортом, бассейном и гаражом на три машины. В богатстве кроется масса удовольствий, сказал он. Но одной из комнат в новом коттедже по-прежнему был его кабинет. Он не оставил работу.

— Знаешь, я хорошо подумал над твоими словами, — сказал Фердинанд. — Посмотрел со стороны, что Алисия со всеми нами сделала. И я больше не обращаю внимания на ее слова. Ей не удастся избавиться от Дебс и от Урсулы. Ты видел Урсулу? Потрясающе! Я сказал Жервезу, что его жена — настоящее сокровище, а наша мать только портит всем жизнь.