Барон в юбке   ::   Рязанов Павел Александрович

В укромном уголке похитительница наконец-то смогла как следует рассмотреть свою добычу и взвыла: не все оказалось так прекрасно - вожделенная алая нить была намотана на полностью изломанную и практически непригодную катушку, все же остальные нити из пучка были не ярче ее собственных…

Тут Гретхен приняла решение, до которого не додумался бы и сам выдумщик Локи: резким движением лезвия споров тусклую нить с одной из украденных катушек, она перемотала алую нить на нее и, раскрутив в воздухе, вплела новую нить в свое Полотно, а на полу, под грохочущим станком, осиротело остались валяться похищенные катушки с блеклыми нитями, никому теперь не нужные…

* * *



…Вопль дико заоравшего водителя маршрутки разом подхватили и все сидевшие за его спиной пассажиры…

…Удар…

Хруст дробящихся под скрежет сминаемого металла, костей…

Тьма…

Холод…

Вспышкой появилось сознание…

Снова тьма…

Откуда-то издалека, на пороге людских чувств, словно с того света, доносится странный звон, лязг, людские крики, мычание, ужасный, истошный рев чего-то огромного, многоголосого, и мерный гул, напоминающий или рокот отдаленной лавины, или легкое землетрясение.

…Ощущение падения, словно проваливаешься в какой-то тоннель со стенами из мокрой, холодной мглы. Тоннель извивается, словно огромная, чудовищная кишка: от бесчисленных поворотов и извивов, проскакиваемых на огромной скорости, нападают приступы тошнотворного страха, дико кружится голова. Пытаюсь как-нибудь затормозить падение: ломая ногти, пробую ухватиться руками за стенки- руки по запястья проваливаются в бесплотный, но чем глубже, тем более сгущающийся туман.

Стены мгновенно твердеют, сходство с чьей-то огромной клоакой все сильнее; Пальцы, от холода превратившиеся в скрюченные когти, дерут в клочья стенки этого странного кишечника, на поднятое вверх лицо потоком хлещет черная, ледяная кровь… Пытаюсь заорать, но рот, едва открытый, тотчас же забивают безвкусные клочья содранной со стен плоти…

… Трудно дышать…

… Вновь прихожу в себя: лежу лицом в луже холодной грязи, рот забит, судя по вкусовым ощущениям, прелой прошлогодней листвой с примесью чего-то очень мерзкого, какой-то странной слизи. Не в силах открыть залепленные грязью глаза, шарю вокруг себя руками: вокруг - насколько хватает, длинны руки - грязь, холод, темнота, уныло моросит мерзкий, стылый дождь.

Чтобы хоть как-то сохранить тепло, переворачиваюсь набок и, подтянув ноги под себя, сворачиваюсь в калачик. Тело сотрясают безудержные рыдания. Потихоньку собираюсь с мыслями и осознаю, что плачу, плачу навзрыд, тихо так, тоненько, по-бабьи, подвывая. Сам же удивляюсь своей реакции: -Ты что, Крымов, совсем на старости лет рехнулся? Рыдаешь, словно трахнутая бандой грузчиков институтка!

Мысленно пнув себя изо всех сил по тощей заднице, отгоняю, словно навязчивого комара, мимолетную мысль - А что-то я щупловат со спины-то…

Помогло…

…Пытаюсь встать рывком на ноги, но те бессильно подламываются, и я вновь падаю лицом в грязь.

Привычно сцепив зубы, пытаюсь подавить стон боли от потревоженных падением, едва залеченных ран, полученных при взрыве в метро, и, не ощущаю абсолютно ничего…

…Ничего, кроме смачного шлепка от принимающей меня обратно в свои объятия грязи… От осознания нездорового для меня теперешнего, отсутствия боли после падения на больной бок, пугаюсь по настоящему - весь мой многолетний опыт кричит о том, что если боль была, но вдруг куда-то пропала - дело совсем хреново. Все тело колотит крупная, бессильная дрожь, лязгают зубы. Закусив губу, вновь выбираюсь из грязи, но уже медленно, осторожно.

Застыв на четвереньках, пытаюсь побороть головокружение, заодно отплевываюсь от той мерзости, которой набит весь рот, с головы вниз падают, свисая, длинные пряди грязных волос. Привычным движением заправляю их за ухо, даже забыв удивиться, откуда у меня такие длинные волосы и это самое привычное движение, встаю, опираясь руками в колени, и тут же сгибаюсь пополам. Меня рвет…

Взбунтовавшийся желудок выворачивается наизнанку до тех пор, пока я не начинаю отплевываться горькой, комковатой желудочной слизью.