Бетти-Энн   ::   Невил Крис

И когда охваченный жадным любопытством класс остановился перед кенгуру, Уилли — один из самых маленьких, хуже других одетый мальчик — сказал:

— Глядите! У Бетти-Энн кенгуриная рука!

Бетти-Энн озадаченно посмотрела на кенгуру, нахмурилась было и сказала:

— Нет, у кенгуру обе лапы здоровые, ни одна не изуродована.

Сказала — и поняла, что сравнение опиралось вовсе не на физическое сходство. В голосе Уилли слышалась обида — и ещё злость. А ведь она как будто никогда его не задевала. Да и разговаривала-то всего, наверно, раз или два — он сидел в другом конце класса, а на переменах обычно играл в одиночку. Нет, эта выходка ничем не вызвана, Бетти-Энн ни в чём перед ним не провинилась.

После четвёртого класса её хотели перевести прямо в шестой. Но Дейв запротестовал:

— Она и так слишком рано пошла в школу.

И когда первая горделивая радость Джейн прошла, она с ним согласилась:

— Мы поставим её в трудное положение, если в средней школе она окажется почти на два года моложе других.

— И в колледже, — с гордостью прибавил Дейв.

Родители согласно покивали головами, и Дейв посадил Бетти-Энн к себе на колени и сказал:

— Она у нас умница, такого мудрого воробушка на мякине не проведёшь.

— Смотри, Дейв, как бы она не зазналась, — остерегла его Джейн.

— Ну, что ты. Просто она будет уверенней в себе.

Весь пятый класс Бетти-Энн присматривалась к своим товарищам, старалась преодолеть порой отделявшую её от них преграду, как можно лучше понять их отношение ко всему на свете и перенять его. Сперва ей приходилось делать над собой усилие, потом всё стало получаться само собой, и к концу учебного года она думала почти так же, как её одноклассники.

Настала весна, потом лето. И однажды в жаркий день, после полудня, она подошла к воробьям, что сидели на лужайке перед домом, осторожно взяла одного в руку и поднесла к лицу и тихонько чирикнула, разговаривая с ним. Из дому вышел Дейв, стеклянная дверь громко захлопнулась за ним, и воробьи в страхе разлетелись.

— Как ты ухитрилась подобраться к ним так близко, Бетти-Энн? — спросил Дейв.

Она засмеялась:

— Да уж подобралась.

А потом и сама задала себе тот же вопрос, но никакого другого ответа так и не нашла.

— Наверно, у меня в голове были правильные мысли, — прибавила она.

Но Дейв сердито фыркнул:

— Проклятые воробьи, скоро от них шагу негде будет ступить.

Бетти-Энн обернулась, посмотрела, как воробьи снялись с деревьев и отлетели на всякий случай подальше, туда, где над дорогой клубилась пыль. Она глядела им вслед, и ей почудилось, что и она может присоединиться к ним и вольно летать в поднебесье… вот только знать бы, как это сделать… На миг её охватила страстная, неодолимая жажда вырваться из этого узкого, тесного мирка, воспарить к широким и вольным просторам, где, как поётся в песне, рождаются южные ветры, быть, как птицы… и так же внезапно чувство это прошло, и вновь стало хорошо на душе. Сонный послеполуденный покой окружал её, и она с улыбкой подумала, как необременительны её обязанности, как нестроги рамки жизни — вымыть посуду, пойти в воскресную школу и послушать длинную, нагоняющую сон проповедь, от чего, по словам Джейн, “вреда не будет”. Нет, здесь, в этот послеполуденный жаркий час, она свободна, она ощущает вокруг будоражащий ритм городской жизни и счастлива, и просто нельзя понять, что за жажда мучила её минуту назад.

А потом наконец начались дожди, и пошло лить как из ведра, двор сразу превратился в грязное месиво, из дому страшно было нос высунуть. Среди разношёрстных книг Дейва Бетти-Энн наткнулась на “Давида Копперфилда”. На полке всего-то было десятка два книг — одни остались со времён, когда Дейв учился в колледже, другие приобретены были за те просвещённые полгода, когда он состоял членом Клуба книги; Бетти-Энн привлекло название; Копперфилд — медное поле; ей виделось бесконечное поле медных стеблей, сверкающих на солнце ряд за рядом, ряд за рядом, точно высокая кукуруза.