Грязная кровь   ::   Никольская Наталья

– Разрешите представиться, – поправил он слегка сползшие очки в золотой оправе, – Владимир Знаменский, нынешний владелец этого дома.

– Евгения Михайловна Снегирева, бывшая владелица этого дома, – с удовольствием произнесла бабушка. – Впрочем, я не успела вступить в права наследования, так что… Впрочем, это уже не важно.

– Ну почему же, – улыбнулся Знаменский. – Просто у нас не приняли вовремя соответствующие законы. Скажем, в Чехии президенту Гавелу пришлось уступить свою резиденцию человеку, который предъявил задокументированные права на строение. Так что, кто знает…

– Нет-нет, у нас это нереально, – покачала головой Евгения Михайловна. – Знаете, я просто хотела бы… Извините, мне как-то не по себе…

– Сердце? – забеспокоился Володя. – Вы что пьете – валидол, корвалол? Даша! Кликни, пожалуйста домработницу, пусть залезет в аптечку, спустится и принесет нам сюда пузырек корвалола!

– Я рассчитала домработницу! Еще вчера вечером! – донесся до меня голос Даши.

– Дорогая, тогда сделай это, пожалуйста, сама, – потребовал Знаменский.

– Право, мне так неловко… – начала зачем-то извиняться бабушка. – Мы доставили вам столько беспокойства. Если бы я знала…

– Это мы перед вами виноваты, – настаивал Володя. – И я настаиваю, чтобы вы поднялись к нам наверх и оказали нам с Дашей честь своим визитом.

Корвалол был доставлен Дашей, которая по-прежнему смотрела волком, но против воли мужа перечить не смела. Бабушка, действительно, быстро «востановилась» и через пять минут мы уже преодолевали оставшиеся ступеньки. Оказавшись на втором этаже, бабушка ахнула:

– О, как вы здесь все отремонтировали! Не сравнить с первым этажом.

– Мы надеемся, что вскоре низ тоже будет нашим, – деловито произнес Володя. – Впрочем, Даша уже вам кажется успела объяснить что к чему.

Даша молчала, сидя в коридоре на кушетке, сработанной «под антиквариат» и демонстративно молчала, уставясь на лепной завиток колонны.

– Чаю? – любезно осведомился Володя. – У нас неплохой десерт. Фрукты, сладости…

– Не откажусь, – улыбнулась Евгения Михайловна. – Только не очень крепкий…

За беседой время пробежало незаметно. Вот уже час с лишним бабушка с Володей гоняли чаи и беседовали о старых-добрых временах. Знаменский, как оказалось, был неплохо осведомлен о судьбе этого дома и рассказал бабушке о всех перипетиях, связанных с этим зданием. Я не вникала в подробности, только запомнила, что дом переходил от ведомства к ведомству, ни разу не перестраивался и не реконструировался снаружи, внутри был перегорожен двойным картоном, который еще сохранился на первом этаже. Последнее время дом представлял из себя коммуналку, которая медленно, но верно разрушалась и дом бы рано или поздно просо бы рухнул, если бы его не прибрал к рукам Знаменский.

Бабушка пила чай, хвалила торт с вишнями (покупной, явно импортный, но и правда очень вкусный), изредка вставляла реплики в рассказ Владимира. Один раз я поймала ее взгляд и поняла, о чем она думает – прямо над нашей головой висела старинная громоздкая люстра с чугунными украшениями, та самая, фамильная люстра, которая фигурировала в мучившем бабушку сне.

Всю дорогу до дома Евгения Михайловна молчала, уйдя в свои размышлениями. Видя задумчивое лицо бабушки, я решила не тревожить ее расспросами.

Дома я наскоро перекусила и решила, что раз утро выдалось у меня бурным, день – загадочным, то пусть хотя бы вечер будет веселым. Хотя какое веселье могло быть у Воротниковых!

Я была приглашена на званый вечер к своей подруге. Наверное, можно назвать ее подругой, хотя Света прошла довольно длинный путь от знакомой, клиентки фитнесс-центра, моей подопечной по аэробике – то есть от отношений сначала вполне деловых до вполне задушевных.