Боги слепнут   ::   Буревой Роман

 – Если бы его, как Протесилая [4] , боги вернули бы мне на три часа, чтобы я могла умереть в его объятиях… Три часа… всего лишь три часа…

* * *



Норма не знала, что и сказать. Подошла, обхватила Летицию за плечи, прижала к своему огромному животу, гладила по голове, сминая волосы, и уговаривала:

– Это пройдёт, пройдёт… День уменьшает горе…

Летти затряслась. Плачет? И вдруг Норма поняла, что Летиция смеётся.

– Я вдруг вспомнила, – выдавила Летти между приступами смеха. – Мы напились и заснули в таблице Элия. А утром пришли клиенты. А мы спим голые на ковре, укрытые его пурпурной тогой. До спальни можно добраться только через атрий. А в атрии клиенты, – она смеялась и плакала одновременно. – Элий закатал меня в свой халат и унёс на плече в спальню. А я спала и ничего не чувствовала. Потом, когда он рассказывал мне об этом, я так смеялась, так смеялась…

Она замолчала. Норма продолжала гладить её по голове. Что сказать в ответ? Что можно было вообще сделать? Ну разве что соорудить пышный кенотаф да таскать туда цветы и венки, но этим не утешить боль в сердце.

– Когда мы возвращались из Кёльна, Элий купил на станции книжку стихов

Ариетты М. и читал мне её вслух часа два или три. А я под конец едва не заснула. Самое обидное – я не знаю, где эта книжка. И не помню ни единого стиха. Каждый день ищу её и ищу… и не могу найти… Все ищу… каждый день… Вот и сегодня искала. Помню – стихи были красивые… но ни одной строчки, ни одного слова не помню…

– Иди домой, – посоветовала ей Норма. – К Постуму. Он вырастет и станет похож на Элия. Летиция замотала головой:

– Нет, нет, он должен быть другим! Иначе он будет таким же несчастным! —

Она поднялась. – Не могу одна, – призналась Августа. – Надо все время, чтобы кто-то был рядом. Тогда принуждаешь себя держаться. Тебе деньги не нужны? Прислать чек?

Норма отрицательно покачала головой:

– Прибереги состояние для Постума. Миллион растратить легче, чем сто сестерциев.

– Да? – вполне искренне удивилась Летиция. – Надо попробовать. Может, пойти поиграть в алеаториум [5] ? Немножко. Тысяч пять-шесть взять с собой и поиграть. Ты не знаешь, Элий был игроком?

– Не знаю.

– И я не знаю. Я о нем почти ничего не знаю. Я пришлю чек.

– Не надо!

Средства у клиники были. Со всех концов Империи поступали пожертвования. У кого не было денег, несли драгоценности. Норма подумывала, не создать ли банк данных для подбора доноров костного мозга.

Денег было достаточно – не хватало времени.

Дверь в таблин вновь отворилась и без приглашения влетела Юлия Кумекая в белой развевающейся столе.

– Девочки, ну как вы? Хорошо выглядите. Обе, – бессовестно солгала Юлия. —Глядя на вас, я чувствую себя виноватой. Да, да, сейчас время рожать новых солдатиков. Надо и мне срочно обрюхатиться!

Несмотря на все протесты медиков, в палату к Руфину постоянно заходили секретари и кураторы. Руфин все ещё был императором, и без его закорючки на документе не могло решиться ни одно важное дело. Люди возникали в палате, как боги из машины в греческих трагедиях, выкрикивали свои краткие реплики и тут же исчезали. Оставалось лишь тихое жужжание кварцевых ламп, запах лекарств и боль. Боль, которую не могли снять никакие лекарства. У Руфина не было близких родственников, чтобы сделать пересадку костного мозга. А мозг, пересаженный от постороннего донора, не прижился. Если бы Александр был жив, он мог бы спасти отца. Пассивно, одним своим существованием, как и должен был все делать в жизни – просто жить, и одним этим фактом заставлять двигаться огромную махину Империи. Но Александра убили. И Руфин даже не знал, кто. А его дочь слишком мала, чтобы послужить донором.

Чуда не произошло. Император умирал.