Царства сотника Сенцова   ::   Тюрин Александр Владимирович

Даже с таким хилым освещением пришлось тут подивиться, хотя за последние две войны, казалось, повидал я все и все успело мне наскучить.

Попали мы в пещерный зал с высоченным сводом, стены которого состояли из разного цветного кварца и даже горного хрусталя. Со стены где-то саженях в тридцати выше, почти у свода, извергался поток. На одном из краев он наполнял озерко, а поскольку вода не залила до сих пор всю пещеру, происходил каким-то макаром ее отток.

Рядом со мной стоял полубезумный и немножко радостный Сольберг.

– Как вы все-таки добрались до нас, господин ротмистр? – спросил я, чтобы не думать о подземелье, в которым мы оказались уловлены.

– А никак. Никак бы не допрыгал, если бы события двигались своим чередом – находился-то я на другой стороне ущелья. Но из этого прохода вышел некий магнетический ток, который изменил свойства пространства и времени.

Хорунжий Келарев в ответ на такие слова ротмистра выразительно постучал себя пальцем по лбу. Получился довольно громкий звук.

– Этот ток остановил время вокруг меня, – продолжал наш полоумный товарищ. – Я смог пройти в облаке застывшего времени к вам, дорогие друзья, ведь и афганцы и красноармейцы пребывали по отношению ко мне в будущем, поэтому не смогли причинить вреда.

– Вы, господин ротмистр, кажется, учились в Петербургском университете? – уточнил я.

– Да-с, на физическом факультете. И хотя на действительной военной службе с мая пятнадцатого года – за плечами и Брусиловский прорыв – но с последними достижениями науки старался знакомиться, в частности и с открытиями господина Эйнштейна, который связал течение времени со скоростью движения, например со световой скоростью.

– Да, ваше образование усугляет, так сказать, дело, – я едва не сказал «диагноз».

– А, Эйнштейн ваш – немец, наверное? – поинтересовался Никитка.

– Говорят, что еврей-с, – отозвался Сольберг.

– Да уж, евреи много чего пооткрывали. Так, значит, господин ротмистр, мы по-вашему движемся со световой скоростью?

– Я не об том, господа. Есть у меня такое представление, что миров много. Однако у каждого из них имеется как бы освещенная и темная сторона. Освещенное место – это настоящая реальность, настоящее время. Все остальное – ненастоящее, неосуществленное, потенциальное. Как я уже чувствую, через это подземелье может протянутся дорожка промеж миров, на манер электрического разряда между двумя лейденскими банками. Вот мы движемся этой подземной тропой и уже начали выпадать из «настоящего» в нашем мире, но еще не попали в «настоящее» мира иного…

– Если я верно измерил глубину вашей мысли, господин ротмистр, то мы как бы уже ненастоящие, призраки вроде папаши Гамлета?

– Пока что призраки. Сейчас мы пребываем вне времени, господа. Первым из «настоящего» выпал я, потом Курбанов и некоторые его разбойнички.

– Да он же верный труп. Ему Келарев башку расколол.

– Я снова видел его живым и здоровым, – упорствовал Сольберг. – Повторяю вам – он вне времени. Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

Я хотел было отмахнуться от «нашего мудреца», предложив ему вычислить объем и площадь поверхности пещеры, но тут из туннеля позади нас как будто послышался скрип сапог.

– Это ОНИ идут, – спокойно сказал Сольберг. – Скоро мы найдем выход из этой пещеры, но до той поры ОНИ найдут нас.

ОНИ или не они, а потревожиться надо. Я еще раз оглянулся. А потом возвел глаза вверх. Там, выше наших голов саженей на пять, пещерная стена имела изъян, небольшой выступ. Он проходил, сужаясь, и над озерком. А потом втягивался куда-то в темноту, в расщелину, которая испортила кварцевую стену примерно до середины. Возможно этот мостик и ведет к спасению, как знаменитый Чинват из зороастрийского мифа (про это дело мне Сольберг сказывал).