Цена искупления   ::   Руденко Борис

Все работы на Юнге будут прерваны до тех пор, пока компетентная комиссия не даст заключение об отсутствии разума и перспектив на его появление у местных обитателей. Для этого нужно будет изловить несколько экземпляров. За два года, проведенные группой на Юнге, существа появлялись всего трижды, причем одновременно. Появлялись мгновенно, неизвестно откуда и так же мгновенно исчезали До нас их никто не видел. Каждый прикинул, на какое время примерно будут заморожены работы, окончание которых так много значило для нас.

Косовский забыл обо всем. Он увлеченно излагал свою теорию смешанной, животно-растительной формы жизни.

"Может ли она быть разумной?" - спросил кто-то.

Косовский сказал: безусловно, нет. Практически отсутствует нервная ткань. Обгоревшая на контактах тварь на редкость примитивна. Быть может, это не та, что напала на Фильдера. Может, на планете есть и другие формы...

"На меня никто не нападал", - жестко сказал Фильдер, и Косовский удивленно запнулся.

Конечно, может быть, в самом деле это нельзя назвать нападением...

"Не было ничего. Только мираж. Наваждение, фантом. Юнга необитаема".

Косовский заспорил. Он все еще ничего не понимал.

Остальные подтвердили: не было никаких существ. Их нет вообще. Один из нас незаметно выскользнул из гостиной.

"Позвольте, - сказала Косовский, - а как же останки, найденные на энергостанции? Это уже не мираж. Это факт, настоящий факт!"

Восторженная дрожь звучала в его словах. Он очень любил свою прежнюю профессию. Таких минут, наверное, ждут всю жизнь. Минуты настоящего триумфа случаются только раз в жизни.

В наступившей тишине стало слышно дыхание людей. Затем чей-то голос произнес: "Все это мираж. От начала до конца". Кажется, это произнес тот, кто недавно выходил из гостиной. Он только что вернулся и прекрасно знал, что говорил. Любой факт за несколько секунд обращается в мираж в ослепительном огне плазменного резака.

Косовский секунду помедлил, затем бросился в лабораторию, где оставалось препарированное существо. Все уже поняли, что он опоздал.

Он вернулся минут через пять. Вошел в гостиную и обвел всех бесцветным, тусклым взглядом.

"Один пепел, - сказал он. - Ничего не осталось. Просто пепел".

Мы разошлись, опустив головы. Невозможно было смотреть на Косовского и друг на друга в ту минуту.

Вчера мы запустили первую секцию реактора. Это был по-настоящему торжественный день. Мы все собрались в главном зале. Первая секция из двадцати двух. Наша первая победа. Лучше сказать: первая большая победа потому, что побед малых в нашей борьбе с Юнгой неисчислимое множество. Каждый день она понемногу проигрывала нам, эта сумасшедшая планета, а теперь терпела настоящее поражение. Через две недели войдет в строй вторая секция, а дальше дело пойдет еще быстрее.

Мы смотрели, как Акрош запустил насосы, как заработали регенерационные колонны - все четырнадцать, и освобожденный кислород потек по магистралям в камеру сгорания.

А когда включилось зажигание топки, раздался страшный грохот. Топка взлетела на воздух, разорвалась на тысячи кусков. За доли секунды триумф превратился в поражение. Самое отвратительное, что мы не могли получить ответа: отчего это случилось? То есть причина взрыва, конечно, ясна: в момент зажигания камера была заполнена смесью кислорода с метаном. Насколько взрывоопасна такая смесь, известно каждому школьнику. Но как там оказался метан? Была ли нарушена герметизация? Почему не сработали датчики газоанализатора? На все эти вопросы ответа не было, и единственное, что нам оставалось, как только разойтись по своим "жукам" и приняться за ликвидацию последствий аварии.

До тех пор; пока не будет найдена и устранена причина, пришлось приостановить строительство остальных секций.