Чай из пустой чашки   ::   Кэдиган Пэт

Белый взял стакан и со втянутыми щеками принялся высасывать содержимое, обхватив своими тонкими губами настоящего белого американца прозрачную жирную соломинку. Голубые глаза не отрываясь смотрели на японца.

– Ну? – сказал он, отрываясь от соломинки. – Рассказывай!

Японец безропотно кивнул:

– Сусано был неистовым богом-бунтарем на колесах, рушившим все на своем пути, – сказал японец, наблюдая, как белый пьет свою старомодную бурду. Может быть, отчим не врал, рассказывая, что на Западе считают полезным вторичное использование мусора. Отчим сам был европейцем, мелкий чиновник по имени Кларк, ему всегда хотелось представлять из себя нечто большее, чем было на самом деле. У этого парня, видимо, схожий диагноз. – У них был непрерывный праздник. Знаю, кому-то покажется, что это неправильно.

– Однажды Аматерасу, обычно терпимая ко всем этим yabo [1] ткала свои священные одеяния со своими священными девушками, а Сусано впихнул им в комнату одну мертвую парящую лошадь, просто так: для священного девичьего визгу. Он добился своего, но одна из девушек от неожиданности уколола свои гениталии и умерла.

– О, такое бывает, – саркастически ухмыльнулся белый. – У меня много знакомых, проколовших себе разные места, и все они живы-здоровы, пока.

Японец бесстрастно посмотрел на него:

– Безусловно, если это называется жизнью.

– Эй, если тебе не нравится, никто не заставляет, но ведь ты не будешь спорить, что нет японцев с проколотыми…

–  Seiken shirazu [2] , – оборвал японец, опустив голову на руки. – Позволишь дорассказать?

– Да-да. Священная дева священно уколола свои священные гениталии и умерла. Дальше?

Принесшая ранее кофе со льдом официантка поставила на стол стакан зеленого чая. В бешенстве японец сказал:

– Уберите.

– Это я заказал. Спасибо большое. – Белый пододвинул чай к себе и поставил рядом с кофе.

–  Yabo брат надоел Аматерасу гораздо больше, чем ты мне, – продолжал японец, сердито глядя на чай. – И она во гневе скрылась в пещере. Вот и все: а весь мир погрузился во тьму.

Белый скептически поднял бровь:

–  Весь мир или только Япония?

– В те времена, кроме Японии, в мире ничего не было, manuke [3] .

–  Размечтался .

– Нет, это ты размечтался, gaijin [4] овца…

– Ну-ну-ну, он сказал «gaijin»! – белый поднял руки и стал сучить пальцами. – Опять завел пластинку Мисимы, да?

Японец бросил капсулу с гелем в крошечный нарукавный карман и сделал вид, что собирается уходить.

– Все, все, извини. Чем закончилось-то? Или это все?

– Остальные боги собрались вокруг пещеры и стали просить ее выйти, но тщетно. – Японец замолчал, оценивая, продолжать ему или нет. – Потом Грозная Богиня Небес…

–  Кто? Чего?

–  Грозная Богиня. Небес, – проворчал японец. – Теперь чего тебе не нравится?

– Чем же она ужасная?

Японец коварно улыбнулся:

– Если тебе повезет – узнаешь. Грозная Богиня Небес стала танцевать, она танцевала, танцевала, танцевала и постепенно начала возбуждаться. А за ней возбудились и другие боги, потому что танец был очень страстным. И на самом пике она вдруг завернула такое сексуальное па, что все кончили. И она тоже. И все засмеялись…

–  Засмеялись? – Лицо белого выражало недоверие. – Вы чё, ребят, смеетесь, когда кончаете?

– Познаешь триумф – узнаешь, – невозмутимо ответил японец. – Боги смеются. Демоны смеются. Если тебе позволят туда попасть, тоже будешь смеяться.

– Спорим, не буду. И все? Все кончают и смеются, ха-ха, счастливый конец? Или нас прокатят в пещеру?

– Это тебе не парк развлечений.

– Вот черт, танцы мне покажут в любом клубе и в этой вселенной…

– Они не сравнятся с Грозной Богиней, – самоуверенно заметил японец.