Человек, который пришел слишком рано   ::   Андерсон Пол Уильям

Мы смотрели на него во все глаза.

— Это христианский обряд? — спросил Хельги.

— Нет… не совсем. — Губы его скривились в улыбку; в ней было немало разочарования и горечи. — А я-то думал, что вы удивитесь, даже испугаетесь.

— Мы и вправду видим это впервые, — признался я, — но ведь исландцы не из пугливых. Огненные палочки могут нам пригодиться. Ты приехал, чтобы торговать ими?

— Нет, вряд ли. — Он вздохнул. Дым, который он вобрал в себя, как ни удивительно, по-видимому, придал ему силы, в то время как из-за дыма в нашем помещении поначалу гость закашлялся, и у него выступили слезы на глазах. — Дело в том… Вы не поверите мне. Я сам не могу себе поверить.

Мы ждали. Торгунна застыла, чуть подавшись вперед; рот ее был полуоткрыт.

— Удар молнии… — Джеральд утомленно кивнул головой.-Во время грозы я очутился на улице, и молния, должно быть, ударила в меня, да так, как это бывает лишь один раз за многие тысячелетия. Удар этот отбросил меня в прошлые времена.

Это были его слова, жрец. Я не понял их и сказал ему об этом.

— Понять действительно трудно, — согласился он. — Дай бог, чтобы мне это только приснилось. Но если это сон, придется потерпеть, пока я не проснусь… Так вот. Родился я в тысяча девятьсот тридцать втором году от рождества Христова, в расположенной на западе стране, которую вы еще не открыли. На двадцать третьем году жизни, вместе с войсками из моей страны, я прибыл в Исландию. В меня ударила молния — и вот… вот девятисотый с чем-то год от рождества Христова, и, тем не менее, я здесь — ведь осталась еще почти тысяча лет до моего рождения — а я здесь!

Мы молчали. Стукнув об пол молотом, я приложил к губам рог и долго пил из него. Одна из служанок захныкала, но Рагнильда, хоть и шепотом, так сурово одернула ее, что услышал и я:

— Тише! Бедняга не в своем уме, но он не причинит нам вреда.

Я был согласен с нею, хотя последние ее слова и вызывали у меня кое-какие сомнения. Устами человека безумного могут говорить боги, а богам не всегда следует доверять. Кроме того, безумец может стать берсерком, а если на нем лежит тяжкое проклятие, оно может перейти и на нас.

Он сидел, глядя прямо перед собой, а я, погрузившись в размышления, поймал на себе несколько блох и раздавил их. Заметив это, Джеральд со страхом спросил, много ли у нас здесь блох.

— Конечно, много,-ответила Торгунна. — А у тебя разве нет?

— Нет. — Он криво улыбнулся. — Пока нет.

— Ах! — вздохнула она. — Значит, ты болен.

Она рассуждала вполне здраво. Я понимал ее мысль, как понимали ее и Рагнильда и Хельги. Раз человек так болен, что на нем даже нет блох, значит, естественно, он должен заговариваться. Я было забеспокоился, не перейдет ли это на нас, но потом решил, что вряд ли. У него ведь что-то с головой, возможно, от удара, который ему нанесли. Во всяком случае, раз дело происходит на земле, а не в небесах, мы сумеем с ним справиться.

Как годи, то есть как старейшине, который приносит жертвы, мне было невыгодно прогонять незнакомца. Более того, если он сумеет раздобыть побольше этих огненных палочек, можно будет наладить выгодную торговлю. Поэтому я велел Джеральду ложиться спать. Он было запротестовал, но мы силой уложили его в постель, где он, утомившись за день, вскоре уснул. Торгунна сказала, что присмотрит за ним.

На следующий день в благодарность за найденный лес и дабы уберечь себя от проклятия, которое могло лежать на Джеральде, я решил принести в жертву лошадь. Конечно, я выбрал старую и ни на что не годную. А кроме того, мы давно уже не лакомились свежим мясом. Джеральд весь день в задумчивости бродил по двору, но, входя в дом, чтобы поужинать, я услышал, что он и моя дочь смеются.

— Тебе, видно, лучше, — заметил я.

— Да… Ведь могло быть и хуже.