Человек света   ::   Форд Джеффри

- Подойдите ближе, - велел Ларчкрофт, - только осторожно с осколками.

Репортер начал извиняться, но голова гения милостиво кивнула:

- Ерунда. Такое не впервые случается. - Тут он расхохотался. - Идите сюда, подальше от стекла. Садитесь на пол.

Как ребенок в детском саду, репортер сел на пол по-турецки - в нескольких футах от парящей физиономии. Голова Ларчкрофта опустилась на пару футов, словно его несуществующее тело разместилось в невидимом кресле. С мгновение хозяин дома созерцал люстру, потом произнес:

- Странно, наверное, знакомиться с Человеком Света ночью, когда мир погружен во тьму. Но все начинается в темноте, и слишком многое в ней заканчивается.

Огест завороженно смотрел, не в силах выдавить ни слова.

- Кажется, у вас есть вопросы?

Молодой человек достал блокнот, перелистнул несколько страниц так быстро, что уголки оторвались от спирали. Облизнув губы, он шепотом повторил про себя вопрос, прежде чем задать его вслух.

- Да, сэр. - Голос у Огеста дрогнул. - Где вы родились? Голова медленно покачалась из стороны в сторону.

- Нет? - спросил Огест.

- Нет, - отозвался Ларчкрофт. - Все и так знают, где я родился. Они видели фотографии моих родителей в газетах. Развалюху, где я появился на свет, объявили историческим памятником. Обыватели рыдали над ранней кончиной моей первой жены, и так далее, и тому подобное. Послушайте, сынок, если хотите чего-то добиться в жизни, нужно задавать важные вопросы.

- Например… например, почему вы только… голова? - спросил Огест.

- Неплохо для начала. Смотрите внимательно. - Голова Ларч-крофта повернулась к господину с красной гвоздикой, который отошел к двери в дальнем конце комнаты. - Бастон, - позвал Человек Света.

- Сэр? - вопросил дворецкий.

- Скажите Хоутсу, чтобы сыграл несколько тактов. Господин у двери высунулся в проем и крикнул:

- Хоутс! Несколько тактов.

Секунду спустя музыка вновь засочилась откуда-то сверху.

- Мне нужно услышать что-то? - спросил Огест.

- Только смотреть, - сказал Ларчкрофт, - но смотреть внимательно.

Закрыв глаза, он начал подпевать.

Огест выполнил указание, но никак не мог понять, что ему полагается увидеть. «Определенно, самый странный вечер моей жизни», - подумал он. А потом вдруг начал различать что-то, чего не видел раньше. От головы гения, там, где полагалось быть шее, начали спускаться линии кадыка. Прищурившись, Огест увидел еще больше. Прошло еще с десяток секунд, и перед ним предстал смутный, но несомненный контур тела Ларчкрофта.

В этот момент Ларчкрофт крикнул «Довольно!» так громко, что господину с гвоздикой не пришлось передавать его приказ. Музыка смолкла, а вместе с ней внезапно исчезли и тонкие линии, обрисовывавшие тело Человека Света.

Веки Ларчкрофта поднялись, он улыбнулся.

- Что вы увидели?

- Я начал видеть вас.

- Очень хорошо. Надетое на мне - брюки, пиджак, рубашка, перчатки, туфли, носки, - все в точности бархатистого тускло-зеленого оттенка обоев. В этой комнате акустика света, если так ее можно назвать, - голое пространство, серость пола, высота потолка, наша масса и, разумеется, свет люстры, мягкий, как жидкий огонь - складывается так, чтобы на фоне зеленого была видна лишь голова. Но когда Хоутс наверху играет на виолончели, расположенной строго над люстрой, вибрация инструмента передается через потолок и подхватывается хрустальными подвесками, которые чуть заметно покачиваются, изменяя консистенцию светового поля и разрушая иллюзию.

- И вы сидите в кресле, обитом тем же зеленым? - возбужденно спросил Огест.

- Совершенно верно.

- Гениально, - рассмеялся молодой человек.

Ларчкрофт какое-то время смеялся без удержу, и Огесту это зрелище казалось одновременно чудесным и ужасающим.

- А вы неглупы. - Голова одобрительно кивнула.