Черный смерчь (главы из романа)   ::   Логинов Святослав

Калюта бы разобрался, но его нет в селении, ушел к Белоструйной, по делам, и родных навестить - все братья и сестры шамана живут в Западном селении. А Матхи уже никто и не упомнит, когда последний раз выходил из круглой землянки. Умирает старый шаман. И Ромара нет, и матери, вот ведь незадача!.. Смотри теперь на незваных гостей и мучайся неизвестностью.

Между тем, лодки отплыли от закатного берега и наискось пошли поперек течения. Уже всем было видно, кого везут разведчики, и разговоры среди встречающих смолкли. Ох, непохожи гости на торговых людей, вздумавших менять лунный алебастр на кремень и лесной мед на хлеб! Среди полутора десятков незнакомцев было две или три женщины, одна так даже с ребенком, и не было ни единого старика, хотя именно старики первыми идут беседовать с новыми людьми.

- Нехорошо, - громко вздохнул Тукот. - Не ладно... Пятнадцать лет назад, помнится, люди тура также через реку шли, а за ними по следам - диатриты...

Таши едва не фыркнул от возмущения. Откуда сейчас диатритам взяться? Об этом они с Калютой позаботились - укоротили карликов. Их теперь и от земли не видать. Да и не может Тукот помнить возвращение людей тура, в том году ему едва исполнилось семь лет, и никто бы его с копьем на крутояр не пустил. И лишь через минуту Таши понял, о чем говорил старшой. Не гостей везут разведчики, а беженцев! И от кого они спасаются - покуда никто не знает. Уж не от того ли сородича, что своих в спину бьет?

Перегруженные долбленки пристали к берегу куда ниже привычного места. Разведчики вместе с волосатыми гостями по мелководью погнали лодки наверх. Встречающие продолжали молча стоять над обрывом. Покуда никто ничего не сказал - их дело ждать. Таши лихорадочно соображал: а как они будут разговаривать с пришельцами? Люди неведомые и говорят по-своему. Ромар их язык знает - научился у Ташиной бабки, что была у волосатых в плену. От Ромара чуть не полплемени обучилось здороваться на незнакомом языке, а больше, пожалуй, никто и не скажет.

Управились с лодками, поднялись на крутизну. Полтора десятка смертельно усталых людей, женщина с ребенком двумя руками прижимает к груди свое дитя, затравленно смотрит на незнакомых вооруженных мужчин: что-то они принесут ее младенцу.

Тукот негромко переговорил со старшиной разведчиков. Тот тоже ничего не мог сказать: встретили этих вчера в степи. Поздороваться поздоровались, признали друг друга людьми, а дальше разговаривали картинками. Что случилось в селении у волосатых, понять так и не сумели. Ясно одно - беда. Кто-то напал, а кто - неясно. Кроме этих никто вроде не спасся, а было, если правильно поняли, тысячи полторы человек - неслабый род.

- Ладно... - вздохнул Тукот. - Пошли к дому, старшие разберутся, что там у них случилось.

Воины окружили приехавших, повели через поля туда, где грозно прокалывал небо неприступный частокол, ограждавший селение. Навстречу вылетел пяток собак, что всегда крутились вокруг людей. Впереди бежал Турбо - вожак, единственный из собачьего племени, имевший собственное имя. При виде чужаков Турбо зашелся хриплым ревом, наскакивая на идущих. Таши пришлось прикрикнуть на пса, а то наверняка мохнатый сторож вцепился бы в одну из женщин. Что случилось, с какой стати пес на бабу лаять вздумал? Не иначе почуял Турбо гнильцу, да не умеет сказать... Может быть, эта самая девка и есть тот злодей, что своих бьет? Да не может такого быть, женщина же, и на Лишку похожа, словно родная сестра! Лишь бы вождь по-умному поступил, не сделал какой ошибки... А то, может, Матхи ради такого дела встанет с одра, спросит предков - им из верхнего мира людские дела хорошо видны...

Вот и селение, вход заложен дубовыми плахами, перед воротами стоит вождь и старшие охотники.