Четвертый ледниковый период   ::   Кобо Абэ

- Это безнадежно далеко от нас, - проговорил кто-то низким голосом.

Кажется, господин Ямамото. Да, далеко... Это будущее так же безнадежно далеко от нас, как первобытный мир... У меня что-то затряслось в груди, я почувствовал тошноту и хрипло кашлянул.

Видимо, я запутался. Сделать вид, что я признаю будущее, бежать и при первой возможности предать все гласности?.. Если в том, что называется справедливостью, есть хоть какая-то доля моральной ценности, я должен поступить именно так. А если нет? Честно признать, что я враг такого будущего, и затем встретить смерть?.. Если в том, что называется честью, есть хоть доля моральной ценности, я должен поступить именно так. Значит, если я не верю машине, то первое, а если верю - то второе...

Впрочем, я не совсем точно выразился, когда сказан, что запутался. Это я внушил себе, что нужно запутаться. И скорее всего я так и не сумею принять окончательное решение и буду убит, как жалкий слизняк. Хуже всего то, что я перестал верить себе, что сам себе кажусь ничтожеством, жалким слизняком. И машина, вероятно, все это предвидела.

Я непроизвольно сказал вслух:

- Но можно ли относиться к машине как к последней инстанции?

- Вы все еще сомневаетесь? - В голосе прики смешались удивление и сочувствие.

- А разве не бывает ошибок? Ведь чем отдаленнее будущее, тем больше ошибки. И дело не только в ошибках... Кто поручится, что все это не вымысел машины? Изменила или выбросила то, что ей непонятно, ж преподнесла нам более или менее правдоподобную историю... Ты же сам знаешь ее способности... Если ввести в нее, например, данные о трехглазом человеке, она автоматически переправит три на два.

- Это она тоже предсказала. Что вы рано или поздно усомнитесь в ее способности предсказывать и тогда... - прики не окончил и сделал вид, будто закашлялся.

- Я не говорю, что сомневаюсь. Сомневаться и относиться как в последней инстанции - вещи разные. Я хочу только сказать, что совершенно иное будущее.

- Иное будущее?

- Вы делаете вид, что облагодетельствовали подводных людей, а я вот сомневаюсь, скажет ли этот будущий рыбо-человек вам спасибо за эти благодеяния. Я уверен, что он будет вас смертельно ненавидеть.

- Свинья не обижается, когда ее называют свиньей...

Внезапно я ощутил во всем теле слабость и онемение и замолчал. Так бывает, когда смотришь на звезды, думаешь о бесконечности вселенной и вдруг чувствуешь, что вот-вот заплачешь. Это не отчаяние и не сентиментальность, а соединенное действие сознания собственной ограниченности и физической немощи.

- Но... - Это слово само собой вырвалось у меня, и я стал искать, что сказать дальше. - Что стало с моим сыном?

- Все хорошо, - донесся откуда-то издалека теплый голос Вады. - Это наш лучший вам подарок, сэнсэй.

38

А затем машина рассказала такую историю.

Жил один юноша. Он был практикантом на подводных нефтепромыслах. Однажды он помогал ремонтировать радиомачту - она была укреплена на пластиковом поплавке и плавала по поверхности - и случайно вылез из воды без воздушного скафандра. (Это герметический костюм с приспособлением для постоянного притока к жабрам свежей морской воды; подводные люди пользуются им во время работ на воздухе.) С тех пор он не мог забыть этого странного ощущения. Но такие вещи были строго запрещены медицинским надзором. За них наказывали. Поэтому юноша никому ничего не рассказал, и это сделалось его тайной.

Но того беспокойного ощущения, будто ветер что-то унес с его кожи, забыть он не мог, и он стал все чаще покидать город и плавать вдали от других людей. Он уходил на подводное плато, которое, как говорили, было когда-то сушей.