Что будет, то и будет   ::   Амнуэль Песах

Кажется, впервые за время наших совместных бдений господин Бен-Натан почувствовал себя морально удовлетворенным.

- Я буду настаивать, - сказал он, поднимаясь, - чтобы институту сократили ассигнования на будущий финансовый год.

Это был голос победителя - будто пинок в бок поверженному льву. Странно, но директор Рувинский никак не выразил своего возмущения. Причину я понял минуту спустя, когда господин Бен-Натан покинул нас для вечерней молитвы. Едва за представителем министерства по делам религий закрылась дверь, как юное дарование вскочило на ноги, Фрайман перестал сверлить взглядом переносицу романиста, и даже Шехтель резко повернулся в мою сторону.

- Господа, - сказал Рувинский, - теперь мы можем обсудить проблему в ее реальной сложности. Если все так, как я это себе представляю, то где начало? И было ли оно вообще?

- А меня больше интересуют технические... - начал было Фрайман, но был перебит романистом, возопившим со всей силой своей страсти:

- Павел, только ты можешь ответить: откуда ты взял текст?

Все взгляды устремились в мою сторону. Я подумал и сказал:

- Если вы имеете в виду текст Торы, который я диктовал Моше, то я помню его с детства. По ТАНАХу у меня в школе было сто. Меня больше волнует другое: в том мире нам, наконец-то, удалось опередить этих... ну, не знаю, кто это был... инопланетяне или кто-то еще... И мы первые даровали Тору евреям на альтернативной Земле.

- Павел, - мягко произнес Фрайман. - Ты еще не понял ситуацию? Ты был не на альтернативной Земле, а на нашей, родной. И Моше был - тот самый. И люди, которые были с ним, - главы еврейских родов, вышедших из самого что ни на есть исторического Египта. И ты, господин историк, именно ты, и никто другой, вбил в голову Моше этот канонический текст, который был им впоследствии записан.

- О чем вы говорите? - удивился я. - Мы можем проникать в альтернативные...

И замолчал на полуслове. Мог бы и раньше догадаться. Сам же и предложил вчера эту идею.

- Вот именно, - подтвердил директор Рувинский. - Это ведь твоя идея. О том, что альтернативу способен создать не только разум или инстинкт, выбирающие из двух возможностей, но и неразумная природа. Камень, к примеру, который может покатиться под откос, а может остаться на месте...

- Не может он остаться на месте, - вяло возразил я, - есть закон тяготения, и никто его не отменял.

- В нашем мире - да, не может. Но в тот момент, когда на камень начинает действовать некая сила, возникает альтернативный мир, в котором на камень действует сила в противоположном направлении. Именно поэтому во Вселенной должны существовать миры, где предметы отталкиваются друг от друга, где вместо причин - следствия, а вместо будущего - прошлое.

- И достаточно, - подхватил Фрайман, - проникнуть в один из таких альтернативных миров, и там совершить любое, по сути, действие, скажем, ударить ногой о камень...

- И тогда, - заключило юное дарование Бельский, - ничто и никто не помешает наблюдателю оказаться в новом альтернативном мире, а по сути - в нашем собственном, ибо, как даже историки знают, минус на минус дает плюс. А то, что ты оказался в нужном месте в нужное время, так это уже наш компьютер постарался. У него иной возможности и не было, ведь эксперимент изначально программировался как дарование Торы евреям в альтернативных мирах. И когда единственным альтернативным миром стала наша Земля...

Я вспомнил, как лежал на вершине крутого холма и ждал приближения Моше. Я вспомнил, как диктовал Моше текст, возникавший в моей памяти. Я вспомнил охвативший меня жар.

- Погодите-ка, - медленно произнес я. - Из сказанного следует, что и в тех мирах, где мы уже побывали прежде... там, где нас опережал некто...

- Этим кем-то был кто-то из нас, - мрачно произнес Фрайман. - Не показался ли тебе голос Творца странно знакомым?

- Показался, - сказал я с возросшей уверенностью.