Игуана   ::   Миронов Георгий

Но просачивались, проникали эти подвальные комары в жилые помещения и жалили безжалостно спящих граждан. Не помогали ни химические, ни механические средства борьбы с ними. Каждый вечер Егор, не переносивший комариных укусов и страшась бессонной ночи, обходил квартиру с табуреткой и свернутой газетой «Частная жизнь». Газета для экзекуции была выбрана, исходя из толщины (ассоциация первого ряда) и кровавости описываемых в ней событий в криминальных очерках работников прокуратуры (ассоциация четвертого ряда). Причем Егор выбирал такой номер, в котором был напечатан очерк его друга полковника Бобренева, и старался попасть по комару аккурат мордой героя очерка «Упырь» преступного авторитета Сени Хмыря. Егор не любил в равной степени подвальных комаров и преступных авторитетов. Получалось. Он ставил табурет, вставал на него, прицеливался и…

Жена была сильно недовольна, поскольку на белом потолке оставались черные следы размазанных по штукатурке комаров.

Но ремонт сделали, комары куда-то пропали, и осталось в душе неприятное воспоминание о своей жестокости, неопрятном потолке и зудящих комариных укусах.

Москиты Британской Гвианы оказались не слабее московских подвальных комаров.

Нога зудела, пока он не опустил её, пройдя несколько метров до реки, в теплую воду.

После завтрака вместе с проводником Егор направился к устью речки, несшей свои желто-мутные воды в Атлантический океан.

Вода и в океане оказалась на удивление пресной и желтоватой, загрязненной листьями и всяким лесным сором, вынесенным течением Эссенкибо в Атлантику.

На песчаных дюнах у берега росли довольно густой и высокий кустарник и группы корявых деревьев.

Сев на раскладной стул, Егор долго наблюдал за играми некрупных грациозных ящериц с большими глазами и тонкими пальцами, – анолисов. В сыпучем песке побережья Атлантики они чувствовали себя довольно беспомощно и он, пройдя вдоль зарослей кустарника, легко поймал пару.

Он уже протянул руку, чтобы поймать третью маленькую ящерицу, но был вынужден тут же отдернуть ладонь.

Его опередили.

Из кустов, мелькнув между орхидеями, густо разросшимися на коре кустарника, в крохотную ящерицу стрельнул раздвоенный язык крупной игуаны, залепил глазенки крошки липким двузубцем, и, притянув тельце к себе, смачно втянул в раскрытую пасть.

Егор присмотрелся.

Ящерица была с большой бугристой головой, окрашенной крупными чешуями, и с большим волнистым подвесом под подбородком.

На подвесе легко было различимо ссохшееся желтое пятно. Кусок скорлупы от птичьего яйца с желтым потеком.

Конечно, это могла быть и другая гигантская игуана. Но что-то не верилось в такие совпадения.

С другой стороны, от того дерева, где Егор наблюдал вчера вечером эту лесную красотку, до берега Атлантики было довольно далеко. А гигантские игуаны, как известно, существа ленивые, склонные к сибаритскому образу жизни.

– Простите, мы с Вами раньше не встречались? – спросил Егор, насмешливо глядя, как игуана втягивает в глотку своего собрата по классу.

Рот ящерицы был занят более важным делом, чем ответы на дурацкие вопросы. Кто знает, может, была бы свободна, ответила бы.

А так… Игуана сделала ещё пару судорожных движений бородавчатой, покрытой крупными чешуями глоткой, подвес под подбородком импульсивно дернулся и хвост неосторожной ящерицы – анолиса исчез в глотке большой игуаны. Навсегда.

– Проголодалась, однако, – удивился проводник.

На самом деле он, конечно же, использовал слово из местного индейского наречия, но перевести его можно было и так: «однако». Получалось похоже на российских чукчи и эвенков. Он и внешне был похож на них, – такой же чуть приплюснутый нос, раскосые припухшие глаза и невозмутимо-философский взгляд на и жизнь.

– Вчера съела змею, сегодня анолиса.