Чудо-Птица   ::   Эллисон Харлан

Существо поменьше вытащило какой-то прутик из Чудо-Птицы. Скилтон настроился на излучение мозга существа и обнаружил там мысли ! Оно не только производило звуки, оно еще и мыслило! Совершенно непонятно.

Скилтон тут же узнал, что прутик – это «контроллер электросвязи банка данных дисплея обшивки с силовой установкой», а черная дырка – просто-напросто «ремонтный отсек», однако абсолютно не понял, зачем они нужны. Однако раз эти вещи существуют, значит, в них имеется необходимость, ибо Скилтон хорошо помнил основное правило Левуса: «Непонимание – не есть бессмыслица. Следи за каждым движением, не суетись, действуй осознанно и тогда добьешься цели!»

Существо наложило лоскут шкуры поверх кожи Чудо-Птицы, и игра красок, сопровождаемая грохочущим лязгом, прекратилась.

– Опять, наверное, фиксатор чертов, – произнесло существо, со странным выражением поглядев на Чудо-Птицу. Мозг существа почему-то излучал чувство удовлетворения, что противоречило эмоциональному оттенку высказывания.

«Что-что?» – возникла мысль слонощенка второго помета по имени Калона.

«Молчи, наглец!» – Скилтон тотчас мысленно осадил выскочку. Это же благословенные Лэмы. Никогда в них не сомневайтесь, никогда не задавайте им глупых вопросов и никогда не позволяйте своим жалким мыслишкам перечить им, ибо они всемогущи и запросто нашлют на вас смерть за ваш невоздержанный язык, если вы не станете поступать так, как я вам говорю!

«Но, Скилтон…»

«Молчи, сопляк! Или желаешь, чтобы я отдал тебя Птице?»

«Чудо-Птице?»

«Просто Птице, дурак!»

Юный нахал отполз, раболепно извиваясь.

Слова Скилтона были смелы и проникнуты верой в Лэмов. Пусть в его собственные мысли и закрадывались некоторые сомнения, но он изо всех сил старался прогнать сии недостойные чувства, а уж молодежь и подавно не должна сомневаться ни на йоту. Ибо если они начнут колебаться. Представлений больше никогда не будет. Иногда и сам Скилтон начинал задумываться, а были ли Представления вообще, однако гнал от себя подлые мысли, ибо Представления олицетворяли золотую эпоху. Потому-то он обязан доверять своим куда более глубоким чувствам и отвергать недостойные помыслы: так лучше для всех, и для него самого, и для молодняка, и даже для испорченно-мыслящих взрослых соплеменников, уныло тащившихся с предгорья к пустынной равнине серебристых песков.

Скилтон опять посмотрел на Чудо-Птицу, но тут вдруг взрыв звуков и мыслей буквально оглушил его.

Существо поменьше снова влезло наверх по другому, длинному и опирающемуся на песок существу, засунуло голову внутрь Чудо-Птицы и закричало – опять голосом !

– Мардж! Эй, Мардж! Вылезай, публика ждет!

После чего вытащило голову из черной дыры и через плечо покосилось на Скилтона и топчущийся за ним молодняк.

Из нутра Чудо-Птицы выбралось еще одно существо. «Она» – такой образ возник в голове первого существа. «Она» стояла на вершине длинного вытянутого существа (мысленно определяемого «ею» как трап) и оглядывала мерцающую, изменяющую цвета плоть Чудо-Птицы, на которой появлялись странные закорючки, через некоторое время принявшие устойчивые формы:



МАРДЖ И ЭНДИ ПИТЕРБОБ! ИЗВЕСТНЫЕ КОМЕДИАНТЫ!



А чуть пониже более мелкие загогулины изображали:



ПРОКАТ СМОКИНГОВ, ЭКСКУРСИОННЫЕ ПЕРЕВОЗКИ.



«Она» широко разинула рот (еще и зевает, зараза, подумало о «ней» первое существо) и огляделась.

– Ну и где же почитатели?

Существо-«он» махнуло рукой в сторону Скилтона и слонощенков, у границы песков и мха.

– Да вот здесь, дорогуша. Вон они.

«Она» посмотрела в указанную сторону, и глаза существа округлились.

– Они? Вот эти? Вот для этих мы и должны играть?

«Он» пожал плечами.

– Если ты имеешь в виду кабаки – то их здесь нет.