Чужие-ИВ (Контакт)   ::   Наумова Марина

Вообще надо отдать ей должное, - Цецилия смотрелась едва ли не ровесницей своей дочери.

"Я точно помню, что где-то его слышал. Мало того, мне кажется, что я слышал его именно здесь. Может, это кто-то из знакомых Цецилии?"

- Сеси, дорогая...

- Что? - приподнялись длинные и тяжелые ресницы Цецилии. Волосы ее отливали перламутром: последняя мода.

- Среди твоих знакомых нет некоего Алана Мейера?

- Нет, а что?

- Жаль... Это имя мне показалось знакомым.

Голова Крейга смешно дернулась, как у молодого жеребенка. Эта привычка развилась у него после болезни и закрепилась надолго, хотя врачи и не находили для нее физиологических причин.

Некоторое время Цецилия Маргарет молча разглядывала александритовую подвеску.

- Ты знаешь, - через пару минут сообщила она, - мне тоже... А зачем тебе это нужно?

- Да так, по делу...

- Погоди... Кажется, так зовут нового друга Синтии! Или я ошибаюсь?

При этих словах Крейг едва не подскочил. Конечно, Синтия!

- Такой невысокий паренек с темными волосами?

- Да. Он всего на пару дюймов выше нашей девочки. Немножко близорукий, но фигура спортивная. Чем-то он таким занимается... Не помню точно.

- Сыщик?

- Откуда я знаю! Я говорила о спорте; его еще приглашали в какую-то профессиональную команду... Точно, вспомнила: он боксер, и я еще спрашивала Синтию, что она будет делать, если ему сломают нос, который и без того не слишком его украшает... Помнишь?

- Да, - голова Крейга снова дернулась.

Нельзя сказать, чтобы открытие утешило его или подняло настроение. Отношения с Синтией всегда были его головной болью: в отличие от большинства отцов он был привязан к дочери, несмотря на то, что ей уже исполнилось двадцать лет и попытки вырваться из-под родительской опеки принимали все более нетерпимые формы. Преодолевая мелкие и не слишком мелкие обиды, Дональд упорно искал пути примирения, но контакт между ними - и без того ненадежный - слабел на глазах и грозил пропасть вовсе.

"Если девочка узнает, что в неприятности, которая произойдет с ее парнем, есть вина кого-то из Компании - между нами все будет кончено", понял он. Да, совсем недавно Крейг говорил ей, что примет любого ее друга, лишь бы тот не был профессиональным преступником или наркоманом.

"А ведь она сможет подумать, что его избили из-за нее... Что же делать? Или она все же не так сильно его любит? Но все равно - она не простит".

Параллельно с этим Крейг подумал, что при его состоянии можно и рискнуть испортить отношения с боссом - если они вообще могут испортиться. После пятидесяти трех Дональд начал задумываться, а ради кого он вообще живет - и не находил ответа. Все чаще его одолевало желание бросить все и отдать должное своей семье. Лишь любовь к самой работе - не к деньгам или карьере - удерживала его на месте. Крейг боялся остаться без дела: жизнь, состоящая из одних развлечений, пугала его неминуемой скукой. Именно благодаря такому отношению к работе Крейг сделал карьеру и порой удивлялся сам себе. Смущало его только одно: чем выше был достигаемый им уровень, тем чаще (тайно или явно) нарушалась законность. Последнее время ему начинало казаться, что работает он не на уважаемую всеми фирму, а на тщательно замаскировавшуюся мафию: та ведь тоже убивает людей не ради удовольствия, а в интересах своего дела. Эти методы были эффективными отрицать их необходимость порой делалось невозможно. Крейгу не нравилось другое: он начинал из-за этого терять уважение к себе. Чем с большей легкостью он соглашался с не слишком законным приказом, тем сильнее потом грызла его по ночам совесть. В какой-то момент директор поймал себя на том, что перестал ходить на исповеди и начал изображать из себя неверующего, лишь бы не признаваться в своей слабости.