Дальней дороги   ::   Михайлов Владимир

Кроме того, эмоциями он не обладает, полом - тоже, а воспроизводится путем создания себе подобных из имеющихся вокруг материалов. И вот получается, что если из ста планет для нас пригодна одна, то для рамака девяносто девять. И если даже он попадает на планету один как перст - все равно, он начнет воспроизводиться, и через краткий срок рамаки заселят планету и начнут приводить ее в порядок.

Тут Витька наконец подал голос.

- В порядок - для нас?

Человек замялся.

- Необязательно. Вообще - в порядок. Станут поднимать ее на новый уровень. Это, по-видимому, неизбежный этап в эволюции Вселенной. И главную часть этой работы рамаки способны выполнить куда лучше нас.

Ну и нахал, подумал Волгин. Каков нахал! Приходит прямо ко мне в лабораторию - и начинает проповедовать рамакизм! Нет, кажется, пора положить этому конец. Выйти и сказать: эй, вы...

Волгин поморщился и вздохнул. Нет, не стоит. Ввязаться сейчас в спор, значит - бесповоротно испортить себе настроение на весь день - и хорошо еще, если только на один день. Какое-то невезение сегодня: сначала - это свидание с рамаком, первая попытка увидеть противника в натуральную величину, а теперь и этот гость, дилетант какой-нибудь, торопящийся, как и всякий дилетант, блеснуть крохами весьма поверхностных знаний перед первым попавшимся слушателем. А Витька, конечно, не искушен в дискуссиях... Нет, выходить не стоит. Спорить и опровергать будем не таким образом. Проведем эксперимент. Объявим. И скажем: пока не будет ясен результат, от операций с рамаками следует воздержаться, какие бы блестящие результаты ни дало их испытание. Ждать придется лет двадцать; что же, нас это устраивает. Надо набраться терпения. Терпения Волгину как раз никогда и не хватало. Он протянул руку к интеркому, нажал нужлую клавишу.

- Ну, как со столом?

Виноватый голос пробормотал что-то в ответ.

- То есть как это - не опробован? В таком случае работать будете вы сами - на собачьем столе. Ах, не будете? А я вас заставлю! - брови Волгина столкнулись на переносице, вертикальная морщина перечеркнула лоб, и он пожалел, что нельзя говорить в полный голос: услышат в лаборатории. - Нет, ничего не желаю знать. А почему же вы эту следящую автоматику не получили? Мало ли - не дают... Должны были предупредить меня еще вчера. Только сегодня? Все равно, вы должны были знать еще вчера. По голосу надо чувствовать: если они вчера обещали, а сегодня не дали, то они и вчера уже не были уверены, а это следует чувствовать по голосу. Ну, довольно: сейчас иду к вам. Все.

Волгин нажал выключатель, экран погас. Придется идти. Нельзя медлить: не что-нибудь, а сама история человечества, кажется, входит в крутой поворот и даже, как и всегда на поворотах, слегка накреняется при этом. Усилия всего института слились в одном русле, и вот завтра...

А этот все говорит? Вот неиссякаемый источник! Что он?

- ...Но даже если их будет много, это не явится обществом в нашем понимании этого слова. Так что и такого рода случайности исключены. Вот как обстоит дело с рамаками... Ну, спасибо за беседу, мой мальчик. А Волгина, очевидно, я так и не дождусь.

- Он, - обиженно сказал Витька, - все равно с вами не согласился бы.

- Не сомневаюсь. Но я хотел просто навестить его. Воспоминания, воспоминания... нежные мелодии юности. Как-никак, мы с ним съели вместе не один килограмм стимулятора. Ну, друг мой, дэ-дэ.

- Что?..

Но дверь - было слышно - затворилась. Волгин с опозданием выскочил из-за стола, остановился посреди комнаты, опустил руки. Неужели ему не почудилось, и такой голос когда-то был в его жизни?

Несколько секунд он напрягал память. Да нет же, нет. Не было. Но иногда в голосе что-то проскальзывало, и вот это "что-то" определенно было. Но когда, где? Что упущено, что забыто?

- Дэ-дэ? - едва слышно спросил он. - Дэ-дэ? Неужели? Но я ведь помню всех отлично.