Акула. Отстрел воров   ::   Кивинов Андрей

 — Жив, мёртв — мне сейчас до балды. И даже если Кольку Петушкова вы повяжете, мне хуже не станет. Все денежки давно в надёжном месте. Раздевайся!

Акулов остаётся в трусах и носках. Лапсердак удивлён:

— А где пушка? Я думал, хоть сегодня ты её прихватил.

— Знал, что стриптиз придётся показывать.

— Ладно. Толкай «браслеты» сюда. Ногой толкай, по полу…

Наручники, которые прежде висели у Акулова на ремне, меняют хозяина. Юрий рассматривает их:

— Ключ у тебя где?

— На общей связке.

— Хотя он нам без надобности. Надевай!

Бросает «браслеты» Акулову:

— Руки за спину. И покрепче защёлкивай, я проверю…

Проверяет. Не удовлетворённый увиденным, давит так, что металл глубоко впивается в кожу запястий Андрея. Комментирует:

— Тебе не привыкать, — после чего наносит удар в область почек, а потом, прихватив Андрея за волосы, подсечкой опрокидывает на пол и бьёт головой об стену.

Ухмыляется:

— Не представляешь, как давно мне хотелось!

Акулов приходит в себя. Лапсердак успокаивается так же внезапно, как и вскипел. Возможно, он просто изображал приступ ярости. Садится за стол, держит пистолет под рукой и начинает разглядывать вещи, извлечённые из карманов одежды Андрея. Когда черёд доходит до пейджера, тот подаёт сигнал о принятом сообщении. Юрий читает и говорит:

— Твои друзья беспокоятся.

Акулов молчит. С пола встать не пытается. Сидит вполоборота к противнику, контролирует его боковым зрением.

— Как ты обо мне догадался? — Лапсердак откладывает пейджер.

— Часы на памятнике Гмыре.

— Часы? — Лапсердак хмурил лоб. — Ну, часы! И что с ними?

— Время смерти. Кто его мог знать, кроме тебя?

— Анжелика могла.

— Она давно забыла про Ростика. А его брат умер вскоре после освобождения. Там, в Казахстане. Так что, кроме тебя, разыграть этот спектакль никто больше не мог.

— Фигня полная! Часы, время… Ладно, все это мелочи. Главное, что за друга я отомстил.

— Месть? Она здесь ни при чем. Обыкновенная жадность.

— Я отобрал то, что принадлежит мне по праву!

— Вор у вора дубинку украл…

Лапсердак, не вставая, бьёт Акулова ногой в спину:

— Заткнись! Оправдываться перед тобой я не собираюсь. Да и все равно тебе не понять. Как был мусором, так и подохнешь…

Опять сигналит пейджер. Лапсердак замолкает, читает. Достаёт из заднего кармана сотовый телефон:

— Сейчас свяжешься со своими. Из квартиры мы выйдем втроём. Если что — первая пуля Виктории. У подъезда должна ждать машина. Быстроходная иномарка с ментовскими номерами и спецсигналами, с полным баком горючки. И чтобы никаких фокусов с двигателем! Поедем втроём. Будет «хвост» — я тебя застрелю. Сможем нормально уехать — останетесь живы. — Юрий колеблется, потом добавляет: — Хрен с вами! Ещё и денег вам дам, на лечение. Это если вести себя будете правильно. Все понял? Звони!

— Как?

Лапсердак тихо ругается. В правую руку берет пистолет, левой перехватывает телефон так, чтобы можно было нажимать кнопочки одним пальцем:

— Говори номер.

Акулов диктует. Соединение долго не устанавливается, потом на всю кухню разносится голос ББ:

— Я вас слушаю!

— Не надо кричать, — говорит Лапсердак. — Ты понял, кто я?

— Представься.

— У меня два заложника. Мальчик и девочка. Церемониться я не буду, одного пристрелю сразу, как только что-нибудь мне не понравится. Ясна диспозиция?

— Ну и чего же ты хочешь?

— Все хотят одного.

— Дай трубку Акулову.

— Дам. Он как раз все и объяснит.

Лапсердак присаживается рядом с Андреем на корточки. Ствол пистолета утыкается Акулову в лоб. Курок старого «браунинга» взведён. Чтобы произвести выстрел, достаточно лёгкого движения пальцем. Левой рукой Юрий подносит сотовый телефон.

— Василич?

— Да, Андрюха! Как ты?

— На троечку.