Дело о показаниях покойника   ::   Клугер Даниэль

Ницан вертел головой, стараясь каждый раз смотреть на говорившего. Хорошо еще, что они находились рядом. Напустив на себя глубоко задумчивый вид, Ницан подпер голову обеими руками и уставился в стол. В таком положении слушалось гораздо лучше, тем более голоса президента и министра оказались похожими по тембру. Создавалось впечатление, что рассказывает один человек. Правда, чуть-чуть ненормальный, и потому после каждой фразы перебивающий самого себя.

Но уже через минуту задремавший под журчание сливающихся голосов детектив ткнулся носом в самый край стола. Пришлось сесть в прежнюю позу. У Ницана заныли челюсти — от необходимости сдерживать зевоту.

— Господина Тукульти проводили в западное крыло этого корпуса, — это произнес уже министр полиции. Ницан не заметил, когда Амар-Зуэн перехватил инициативу. — Там находятся гостевые помещения. Целитель снял приступ и посоветовал гостю его превосходительства немного отдохнуть. Тот согласился, но попросил принести его бумаги. Когда просьба была выполнена просьбу, господин Тикульти отослал всех, включая целителя. Спустя час Шаррукен Тукульти не появился.

— Его превосходительство отправил за господином Тукульти госпожу Сарит. Та вскоре вернулась одна…

— На ней буквально не было лица, — в очередной раз вмешался Арам-Нимурта. Ницан подумал, что президент так часто прерывает министра не столько от желания что-то уточнить, сколько от того, что чрезвычайно взволнован. — Тем не менее, она держала себя в руках и попросила разрешения переговорить со мной с глазу на глаз. Я согласился. «Господин Тукульти мертв», — сказала она, когда мы остались одни. Я спросил: «Сердце?» — «Нет, — ответила госпожа референт. — Его убили. Ударом ножа в грудь», — его превосходительство замолчал. — Представьте себе мое состояние, — продолжил он после паузы. — Лидер оппозиции убит в моей загородной резиденции! Причем как раз во время обсуждения весьма важного, можно даже сказать критического вопроса! Через три дня он должен был выступить в Народном Собрании с речью. Темой выступления должны были стать результаты наших переговоров. Либо он поддержал бы мои предложения, либо выступил против них… — Арам-Нимурта, до этого момента смотревший в стол, поднял голову и взглянул на сыщика. — Вы за кого голосовали на последних выборах?

Ницан закашлялся. Он с удовольствием бы ответил на этот вопрос (в конце концов, разве Шенаар не демократическая страна?), если бы знал ответ. Но в том-то и дело, что сыщик понятия не имел не только о том, за кого он опустил пластиковую ракушку, но и о том, когда, собственно говоря, проходили президентские выборы. Вообще, среди обитателей Оранжевой улицы политические дискуссии считались дурным тоном.

По счастью, президента его ответ на самом деле не интересовал. Он сразу же продолжил:

— В таком случае, вы должны понимать, что между моей программой и программой моего соперника были два существенных пункта разногласия. Первый касался внешней политики, второй…

— Ваше превосходительство, — вмешался Амар-Зуэн, — я думаю, пора объяснить господину Бар-Аба причину его пребывания здесь. Хотя, с его проницательностью, он уже и сам о ней догадался, не так ли, господин Бар-Аба? О политической подоплеке убийства господина Тукульти — если таковая имелась — он сам узнает в ходе расследования… Словом, уважаемый господин Бар-Аба, ситуация такова: в загородной резиденции нашего президента республики убит лидер оппозиции, его политический соперник (при этих словах бесстрастное внешне лицо Арам-Нимурты болезненно дернулось). В настоящий момент об этом несчастье известно ограниченному кругу людей. Даже не все участники переговоров осведомлены об истинной причине их внезапного прекращения.