Дикие девушки   ::   Ле Гуин Урсула

Если она была еще жива, то жила не там, где Мод могла бы достичь ее или услышать о ней. При взгляде с гор, как видела она в тот единственный раз, Город выглядел не очень большим среди громадной, чуть наклонной равнины полей, лугов и рощ, простершихся к западу; но если живешь в нем, он бесконечен, как сама равнина. Можно в нем затеряться. И Вуи в нем затерялась.

По стандартам Города Мод поздно превратилась в женщину: в четырнадцать. Хехум и Туджу провели для нее церемонию в молитвенном зале дома, целый день ритуалов и песнопений. Ей дали новые одежды. Когда все кончилось, Бед пришел к желтому занавесу, позвал ее, и положил в ее ладони маленький кошель из оленей кожи, грубовато сшитый.

Она посмотрела на него озадаченно. "Помнишь, в деревне, дядя девушки дарит ей подарок", сказал Бед и отвернулся. Она поймала его руку и поблагодарила его, тронутая, смутно вспоминая обычай и полностью сознавая риск, на который он пошел, делая свой подарок. Людям Грязи было запрещено любое шитье, это была прерогатива Корней. Рабу, найденному с иглой и нитью, могли отрубить руку. Как и у его сестры Наты, у Беда было теплое сердце. Мод и Мал уже много лет звали его дядей.

Сейчас Ало тен Белен имел уже трех сыновей от Наты, которые в будущем станут жрецами и воинами Дома Беленов. Большую часть вечеров Ало приходил поиграть с маленькими мальчиками, и забирал Нату в свои комнаты, но Белу в ханане видели редко. Его друг Дос тен Хан дал ему наложницу, прелестную, дерзкую, опытную женщину, которая долго удерживала его удовлетворенным. Он забыл о сестрах-кочевницах, потерял интерес к свои планам обучить их. Их дни проходили мирно и радостно. И с течением лет их ночи тоже стали более мирными. Плач теперь редко нападал на Мод, и только во сне, из которого она могла пробудиться.

Но просыпаясь, она всегда видела во тьме глаза Мал. Они не разговаривали друг с другом, но крепко сжимали друг друга в объятиях, пока снова не засыпали.

А утром Мод казалась вполне сама собой, и Мод ничего не говорила, страшась расстроить сестру, или боясь, что сон превратится в явь.

Потом все изменилось.

Братья Туджу позвали ее; она отсутствовала весь день, и вернулась в ханан в холодной ярости, сжимая эфес своего серебряного меча. Когда мать подошла обнять ее, Туджу жестом отстранила ее. Все эти годы, проведенные с Туджу в ханане, было легко забыть, что она женщина Короны, единственная Корона среди них, что желтый занавес отделяет их, а не ее, от священных мест дома, что она сама священное существо. Но теперь она подчеркнула свое превосходство.

"Меня хотят отдать замуж за того толстяка из Корней, чтобы мы могли заполучить его лавку и станки на улице Шелка", сказала она. "Я не пойду. И ухожу жить в Большом Храме." Она посмотрела на всех них, на свою мать, на невестку, на Мал, Мод, на других рабынь. "Я буду посылать сюда все, что стану получать там", сказала она. "Этот Дом не такой бедный, как говорит Ало. Но я сказала Беле, что если он отдаст хоть на палец земли за ту женщину, что хочет сейчас, я из Храма ничего не пришлю. Пусть снова идет ловить рабов, чтобы прокормить ее и тебя." Она снова взглянула на Мал и Мод. "Приглядывайте за ним", сказала она. "Ему время жениться."

Бела недавно продал свою наложницу и сына Грязи, что она ему родила, заключив хорошую сделку и получив пахотные земли, и сразу же предложил почти все за другую женщину, положив на нее глаз. Это не был вопрос брака, ибо чтобы жениться на женщине Грязи, она должна быть девственницей, а женщиной, которую он хотел, владели уже несколько мужчин. Ало и Туджу сорвали сделку, которую нельзя было заключить без их согласия. Для Белы, как сказала Туджу, настало время задуматься над своим священным долгом жениться и зачать детей неба от женщины Грязи.