История ленивой собаки   ::   Уильямс Алан

– Что случилось, сержант? С тобой все нормально?

Еще несколько вспышек осветило небо, на этот раз они были гораздо ближе, и в их пурпурном свете Вейс смог сесть и оглядеться по сторонам. Сначала ему показалось, что склад пуст: те же стены из кирпича из угольной пыли, что и снаружи, пол засыпан штукатуркой и забрызган каплями дождя.

– Ты в порядке, сержант? – снова окликнул его Маккалски.

Вейс попробовал приподняться и скривился от боли.

– Тащи фонарик, слышишь? – крикнул он. – Кажется, я сломал ногу. – Вейс сидел, опершись на руки, вытянув вперед ноги и сыпал проклятиями. – Чертовы гуки [2] ! – стонал он, слушая, как Маккалски спускается по стене снаружи.

Вдруг его рука скользнула под разорванную бумагу. Пурпурные вспышки медленно затухали, и в их дрожащем свете он наконец заметил, что весь пол покрыт бумагой – темные, неровные прямоугольники простирались вокруг, как плохо уложенная плитка. Сержант ощупал бумагу под собой. Она была прочная и шероховатая, как тюленья кожа, именно в такую упаковывали амуницию.

Но сейчас Вейс лежал не на простых упаковках. До того, как вспышки света окончательно погасли, он успел лишь краем глаза увидеть то, что было упаковано в бумагу. Потом сержант несколько секунд просто сидел в кромешной тьме, вцепившись в разорванную бумагу, в ушах у него начало звенеть.

Яркий луч фонарика ослепил Вейса, он инстинктивно разгладил надорванный край упаковки и услышал голос Маккалски:

– Ты можешь встать, сержант?

Вейс прикрыл глаза ладонью:

– Просто брось мне фонарик, и все.

Фонарик упал в нескольких футах от сержанта и откатился в угол. Вейс, кривясь от боли, пополз за ним, сжимая пальцами плотные края упаковок, каждая размером с небольшой кирпич. Добравшись до фонарика, Вейс попытался отдышаться и осветил небольшую упаковку под руками.

– Эй, сержант! – кричал Маккалски, но Вейсу казалось, что его голос идет откуда-то издалека, он уже почти разорвал ногтями плотную бумагу.

– Сержант, дополнительный наряд!

На этот раз Вейс даже не услышал своего подчиненного. Он склонился над вскрытой упаковкой и не мог оторвать от нее глаз.

– Господи, – пробормотал сержант. – Иисус Христос на велосипеде!



Глава 2

«...В стране, которой никогда не было»

Мюррей был практически последним пассажиром, покидающим самолет, за ним следовала только одна пожилая женщина с иссиня черными волосами и свиньей. На время двух часов полета свинью пристегнули в вертикальном положении дополнительным ремнем, а нижнюю часть животного обмотали мешковиной.

Длинноногому, длиннорукому Мюррею было около тридцати пяти лет, на нем был песочного цвета костюм, на шее болталась «лейка» в потрескавшемся футляре, в руках он нес парусиновый чемодан. Стюардесса в обтягивающей юбочке поклонилась и с интересом посмотрела на него. На этой линии европейцы были редкостью: неустойчивое расписание, безопасность не гарантирована (самолет, совершавший первый рейс на этой линии, бесследно исчез, пролетая над джунглями, а с ним и все двадцать высокопоставленных пассажиров, включая членов экипажа).

Внизу у трапа в парусиновых туфлях на резиновой подошве стоял мужчина с револьвером – вроде полицейского. Недалеко сидела собака. Мужчина чрезвычайно увлекся, наблюдая за тем, как собака вылизывает свои интимные места, и не обратил особого внимания на Мюррея, когда тот вышел из самолета на слепящий, желтый солнечный свет и легкой походкой зашагал по летному полю, но не в направлении терминала.

Было далеко за полдень и очень жарко. Мюррей прошел мимо двух «Дакот», подобных той, на которой он прибыл, на борту каждой – витиеватая надпись на санскрите – название национальной авиалинии. Возле одного из самолетов орудовал молотком миниатюрный смуглый механик, он поднял голову и улыбнулся Мюррею. Мимо стоящих в ряд сборных складов Мюррей прошел к строению с вывеской: «Хай-Ло. Буфет.