Дом без родителей   ::   Иванов Сергей

Девочка-пионерка (пятый или шестой класс?) остановилась, пробегая мимо, и включилась в нашу беседу.

- Зеркала проклятые! - выговорила со злостью. - Все наши деньги теперь на них уйдут!..

- Глас народа - глас божий! - с иронией произнес "трудовик".

- Чего она так негодует?.. - Я проводил убегавшую девочку взглядом.

- А разве это первостепенно?.. - спросил он, и зеркало дрогнуло в его сильных руках. - Разве нет ничего более важного?..

Как-то неуютно. Как-то зябко... Упал, словно камень, в детдомовскую жизнь. Волны пошли. А что, почему - не пойму...

Думал, мне будут рады. Взрослые, в первую очередь. Воспримут как единомышленника.

Но какое тут единомыслие. Директор есть - и "трудовик". Алена Игоревна - и "старухи"... И ребята - как посторонняя сила, чуждая взрослой суете...

Я привык воображать детдом как братство-содружество, где забота всех обо всех.

И вдруг будто бы я сам по себе. Будто бы никому тут не нужен...

...Он аккуратно одет, широкоплеч, курнос. Глядит прямо и вроде бы насмешливо.

- Я слышал, о чем вы с Аленой Игоревной...

- Ну и что?

- Я знаю, кто звонил... Ну, этой бабке, что попала в больницу...

- Скажи, если знаешь...

- Зачем вам? Настучите?

- Настучу. Дело-то подлое...

- А может, они отомстить хотели!.. Те, что звонили!..

- Неуловимые мстители, да? Благородные разбойники?..

- Да разве вы поймете!..

- Ну, расскажи!.. - пробую его разговорить.

- А почему опасно курить "план"? - вдруг меняет он тему разговора.

- Ты пробовал, что ли?..

Он кивает. Я начинаю с жаром повествовать о наркотическом пристрастии. Так знакомлюсь с Димкой-восьмиклассником...

Еще один знакомец - пятиклассник Сережа. Он прижился в моем кабинете: помогал приводить в порядок документацию, доставал и ставил на место медицинские карты.

Но вот он заболел, я положил его в изолятор и в первый же "изоляторный" день почувствовал в нем нервозность.

- Что с тобой, Сережа?

- Я так хотел пить! Так хотел пить! А мне не принесли кефир, который был на полдник!..

Он заплакал, да так горько, что поразил меня. Для глубокой печали повод был слишком уж мелкий.

"Невропатичные, разобщенные..." - подумал я.

Стал его утешать. Но он не пожелал меня слушать, ушел к себе в изолятор...

Явились мальчишки-восьмиклассники, ворчливые, как деды. Только Димку знаю среди них.

- Сергей Иванович, скажите директору, чтобы он нам отдал телевизор! Он по всему детдому их забрал и запер. Говорит, жизнь надо без телевизора интересной делать. А себе оставил. Разве честно? Если уж у всех отобрал, так и сам сидел бы без телевизора. А то для него одно, а для нас другое какая же тут справедливость!..

Они смотрят выжидающе. Уверены, что я буду ходатаем. И эта уверенность мне приятна...

Что касается Димки, мне его удалось приоткрыть. Увидел в школьном корпусе стенгазету. В ней большой его рассказ о турпоходе. Я сообщил автору, что читал его "эпохез", похвалил, стал расспрашивать о продолжении, ибо оно было обещано в стенгазете.

Димка спрятался за грубостью, но было видно, что ему приятен мой интерес. С этого "литературного" разговора он стал откровеннее со мной...

Познакомился и с одной из "старух".

Зинаида Никитична работает воспитателем с давних пор. Ей уже за пятьдесят. Говорит она чуть нараспев. Словно причитает. Седые волосы. Позолоченные очки. Строгое лицо... Внешность предрасполагает к дистанции. Но ребята не замечают этого. Хлопочет она над своими, как наседка.

- ...Что же это за матери да за отцы такие, Сергей Иванович! Не рожайте, раз не можете ребятишкам добра сделать! За что же их обездолили? Разве дети виноваты в родительской глупости?..

Мы тихо переговариваемся в огромной спальной. Ребята снуют по ней, как муравьи, шумят. Сбившись в кучки, шушукаются. То один, то другая подбегают, спрашивают о чем-то, и Зинаида Никитична быстро и точно отвечает.