Дорогой сновидений   ::   Суренова Юлиана

Конечно, похвально, что малышка стремится знать имена всех богов. Но этот небожитель никогда не считался равным даже младшим из Них, люди видели в Нем скорее демона или духа — обманщика и пакостника.

— Не знаю, — та пожала плечами. — Просто интересно. Так как его зовут, папа? — со странной, необъяснимой настойчивостью повторила девочка свой вопрос.

Атен задумался, стараясь вспомнить имя. Что-то носилось, звенело в его голове, но никак не желало складываться в слово.

— Не помню, — наконец, осознав всю бесполезность своих попыток, вынужден был признать он. И ведь имя было таким коротким, легко запоминающимся… Но вот совершенно вылетело из головы, и все тут! — Ась…

— Лаль, — поправила его Мати.

— Да, точно! — радостно воскликнул хозяин каравана. — Еще его символ — Меслам! Меслам — это куст с красными листьями и большими черными ягодами. Он растет в лесу, на границе оазиса… На вид он завораживающе красив, особенно в пору цветения… — он сам не мог понять, зачем рассказывает все это девочке.

Караванщик никак не мог справиться с каким-то странным чувством, словно не он говорил все эти слова, а язык сам решал, что произнести, не слушаясь разума, который, казалось бы, и не хранил в своей памяти никаких подобных образов.

— Я никогда не видела его…

— Караванная тропа стремится обходить Меслам стороной. Да и горожане выкорчевывают кусты быстрее, чем они успевают расцвести. В них все дурманит: и аромат цветов, и плоды, которые, стоит проглотить хотя бы один, погружают в долгий сон, а даже капельки смолы, попади она в ранку, достаточно, чтобы убить человека… — он прервал рассказ, видя, что девочка, перестав слушать его, отвернулась в сторону, задумчиво вглядываясь в пламень огненной воды. — Ладно, милая, давай-ка, засыпай. Ты — названная дочка госпожи Айи и Она не позволит никому отравлять тебе сны. Так что, ничего не бойся. Ложись и спи. Тебя ждут самые сладкие и светлые сны из всех, что придумана матушка Метелица.

Мати ничего не сказала, лишь вздохнула.

Атену даже показалось, что девочка не слышит его слов, думая о чем-то своем. Но затем она все же откинулась назад, на подушки, с головой накрылась одеялами, словно прячась под ними.

Караванщик качнул головой. Его брови сошлись на переносице. Ему совсем не нравилось это изменчивое настроение дочки. От ее вопросов веяло чем-то…

Странно, но в этот миг, находясь в своей собственной повозке под защитой каравана и его божественного покровителя, он ощутил вдруг столь сильное трепещущее чувство близости опасности, которое не рождало в его душе даже мертвящее дыхание города госпожи Кигаль.

"Как бы чего не случилось, — внимательно оглядывая все вокруг, думал он. — Ох, не нравится мне это!" — все же, усталость заставила его лечь на толстые покрывала в ближней части повозки.

Хозяин каравана задремал, уносясь в сладкий, безмятежный сон, который заставил его забыть о беспокойстве, близости опасности, заполняя собой то место, которое еще совсем недавно было занято страхом…

Весь следующий день Мати вела себя как обычно. И время от времени искоса посматривавшая на нее волчица решила, что девочка забыла о давешнем разговоре. Однако, оставалось что-то, вносившее беспокойство в дух снежной охотницы, заставляя петлять по снегу. Ее сердце раздирали сомнения: Шуши никак не могла решить, как же ей поступить.

Промаявшись до самого вечера, когда солнце склонило голову к покрову снежной пустыни, полня окружающий мир красным закатным сиянием, волчица несмело приблизилась к брату, который шел впереди дозорных, оглядывая все вокруг настороженным взглядом.

Какое-то время она бежала чуть позади него, затем робко окликнула:

"Хан…"

"Что? — тот на миг обернулся, недовольно глянул на сестру. — Не мешай мне. Возвращайся в повозку.