Драконья тень   ::   Хэмбли Барбара

Терпеливо и устало она призвала другие заклинания, маленькие серебристые чары жизни и времени, чтобы отвести этот жар. – С заклинаниями зла ты должен быть предельно внимателен, предельно добросовестен, в особенности с заклинаниями, сотворенными на высоком месте,

– сказала она.

Ян перевел взгляд на телескоп Джона, установленный на той стороне платформы; она понимала, что он прочел ее мысли. Они оба знали – для того, чтобы поддались перила или Джон потерял равновесие, много не нужно. Фрагмент проклятия, случайная тень неприязни – этого будет достаточно, чтобы заставить Джона, или Яна, или еще кого забыть закрыть люк на щеколду, или для того, чтобы щеколду заело и сюда смогли подняться Ардик, или Мэг, или кто-то из постоянно увеличивающегося выводка кузины Роуэнберри …

Но даже при этих условиях платформа была самым безопасным местом во всем Холде, чтобы творить такие заклинания.

В то время как они с Яном несли гарпуны вниз по винтовой лестнице, Дженни вспоминала, каково это – быть драконом. Быть созданием с алмазным сердцем и неограниченной силой. Созданием, для которого магия не была чем-то, что оно делало, – успешно или не очень, – оно ею было: желание и магия, скелет и плоть, все едино.

И не нужно волноваться, не упадет ли ребенок с платформы.

С восходом луны Джон, Дженни и Ян прогулялись от Алин Холда к каменному дому у Мерзлого Водопада, где Дженни жила в одиночестве долгие годы. Это был дом Каэрдина, и Дженни жила здесь как ученица старого волшебника с 13 лет, когда начали расцветать зачатки силы, которая была у нее в детстве. Большая комната с чердаком, книжные полки, стол из отборной сосны, огромный камин и массивная кровать. Именно в этот дом к ней впервые пришел двадцатидвухлетний Джон, которому нужна была помощь против одной из бандитских шаек, что были бичом Уинтерленда, пока Король снова не прислал войска для его защиты. Его вызвал на единоборство, вспомнила Дженни, какой-то вожак банды – может, один из тех, кто убил его отца – а он слышал, что ни одно оружие не причинит вреда человеку, который переспал с ведьмой.

Но она помнила его с детства, своего собственного и его. Его мать была первым учителем Дженни в магии, – пленница, ведьма Ледяных Наездников; о скандале, который случился, когда Лорд Авер на ней женился, долго судачили по всему Уинтерленду. Когда ее сыну было четыре, а Дженни семь, Кахиера Ночная Птица исчезла, вернулась к Ледяным Наездникам, не оставив Дженни лучшего инструктора, чем Каэрдин, который ненавидел Ледяных Наездников и превыше остальных – Кахиеру. С того времени и до его приезда на Мерзлый Водопад она видела сына Кахиеры десятка два раз.

Поднимаясь на гору сейчас, мысленно она видела его таким, каким увидела тогда – нахальный, необычный, задиристый, бич всех девиц в пяти деревнях…И яростный. Сильнее всего запомнилась ей эта ярость, а еще – застенчивая мимолетная прелесть его улыбки.

– Вот тут надо бы перестелить солому, – отметил он сейчас, встав на стременах Молота Битвы, чтобы вытащить солому с выступа крыши. – Согласно Каталогам Дотиса, крестьяне Серебряных Островов частенько обматывали твердую черепицу соломой и прибивали ее к несущим стропилам – крепкие же они, должно быть. Коуэен – главный конюх в Холде – говорит, мол, не выйдет, но по мне так этим летом стоит попытаться, если найду, как они обмотку делали. В смысле то есть если мы еще будем живы к сенокосу. – Жуя соломинку, он спрыгнул со спины лошади, закрепил вожжи вокруг ворот и проследовал за Дженни и Яном в дом. – Ну вот, – добавил он, принюхавшись.