Драконы зимней ночи   ::   Уэйс Маргарет

— Эти люди, которым хранить бы великое братство, выкованное еще во дни юности Кринна, умерли отягощенными взаимной враждой, гордыней, честолюбием и жадностью, Я вижу, вы смотрите на Дерека Хранителя Венца, но не он один в том повинен. Виновны вы все! Все! Все, кто в этой схватке за власть прикидывал и раздумывал, на чью сторону встать!

Иные из Рыцарей опустили головы, кое-кто побледнел от гнева и стыда. Слезы душили Лорану. Но вот рука Флинта стиснула ее ладонь. Лорана собралась с силами и продолжала:

— Лишь один из вас был превыше мелочных дрязг. Лишь один из вас сверял каждый прожитый день со священным для него Кодексом Чести. А ведь большую часть этих самых своих дней он формально оставался вне Рыцарства. Он был Рыцарем по духу и сердцу своему! А не по записи в каком-нибудь там списке!..

Протянув руку к алтарю, Лорана взяла с него покрытое засохшей кровью Копье и высоко подняла его над головой. Это движение словно бы освободило ее дух; тьма, окутавшая было эльфийку, была изгнана. И когда она заговорила вновь. Рыцари недоуменно вскинули глаза. Ее красота показалась им благословением, подобным веянию весеннего утра.

— Завтра я уеду отсюда, — негромко проговорила Лорана, устремив лучистые глаза на Копье. — Я отправлюсь в Палантас. Я расскажу им о том, что здесь случилось сегодня Я возьму с собой это Копье и голову дракона. Я швырну эту мерзкую, кровавую голову на ступени их великолепных дворцов! Я встану на нее, как на трибуну, и заставлю их услышать меня! И Палантас будет слушать! Его жители поймут, какая опасность им угрожает. А потом я поеду в Санкрист и на Эргот, я буду странствовать по всему миру, который никак не отбросит свои ничтожные свары, чтобы сообща бороться с врагом! Ибо, пока мы не уничтожим крупицы зла в своих собственных душах — как это сделал человек, о котором я говорю, — не видать нам победы и над тем великим Злом, которое собралось нас поработить!

Руки и глаза Лораны были устремлены к небесам.

— О Паладайн! — Ее голос звенел, как серебряная труба. — Мы пришли проводить к Тебе, Паладайн, благородные души Рыцарей, погибших в Башне Верховного Жреца. Даруй же нам, оставшимся пребывать в истерзанном войнами мире, такую же высоту духа, как та, что отметила жизнь и гибель этого человека!..

Лорана закрыла глаза, не замечая слез, хлынувших по щекам. Она более не горевала по Стурму. Она плакала о себе. Ей будет так не хватать его. И Танис… Какими словами расскажет она ему о гибели друга?.. Как станет жить в мире, из которого ушла такая душа?..

Медленно опустила она Копье на алтарь. И преклонила колени. Флинт обнял ее. Тассельхоф погладил ее по голове.

И, как бы отвечая молитве, за их спинами все громче зазвучали низкие голоса мужчин, слившиеся в скорбном рыцарском гимне.

О Хума, прими его душу в объятья!

Пусть он затеряется в солнечном свете, В дыханий ветра, в небесном сиянье.

О Хума, прими его душу в объятья!

За гранью небес, равнодушных и гневных, Введи его с миром в селенья блаженных, Туда, где предел сокровенных мечтаний, Где песне меча отзываются звезды.

Пускай отдохнет он, уставший сражаться, В чертоге покоя, не зная печали, Не ведая бега текущих столетий, В обители Бога Добра, Паладайна.

Пусть гаснущий свет его глаз потускневших Опять отразит безмятежное детство, Все свежие краски широкого мира.

О Хума, прими его душу в объятья!

За тучи тяжелого дыма умчится, Взыскуя святого бессмертия Неба, Душа, так любившая бренную Землю В ее вековых, вековечных заботах.

Коснувшись бессмертного звездного блика, Письмен, что от века пророчат нам судьбы, Она отрешится от горестей мира.