Дверь с той стороны   ::   Михайлов Владимир

И штурман - пришел совсем зеленым, словно свежий лопух, а как нынче вывел в исходную точку - не придерешься! Если бы в прошлый рейс кто-то упустил за борт иголку, сейчас мы непременно наткнулись бы на нее; вот это точность...

Он взглянул на шкалы: стрелки стояли как нарисованные ни малейшего отклонения, такой ровности и на Земле не каждый раз добьешься. Инженер любит поворчать, но и дело любит. В общем, совесть чиста: что могли - сделали. Расставили фигурки по всем правилам, и первый ход за нами. Посмотрим, какую судьба разыграет защиту. Посмотрим...

- Устюг, батареям нужна передышка, - доложил Рудик из своего поста. - Хочу проверить ресурс.

- Ладно, - сказал капитан. - Выходим.

Подождав, пока восстановился запас энергии и зарядились батареи, "Кит" снова вломился в сопространство, и вновь спрут ворочал их, как хотел, а потом они вынырнули невдалеке от места старта, быстро разыскали катер, и капитан выпустил в него зонд-ракету.

Взрыва не произошло корабль, как и катер, по-прежнему состоял из антивещества.

Рудик успокоил капитана: батареи в порядке, можно попробовать и еще раз. Может быть, теперь им больше повезет. Всегда ведь бывает так; не везет, не везет, а потом вдруг и получится.

Во второй раз они пробыли в прыжке почти сутки. Капитан приказал увеличить мощность на выходах аппаратов электросна, чтобы пассажиры в коконах не вздумали проснуться не вовремя.

Снова они нашли катер, и Устюг выпустил в него ракету. Рудик сердито пожимал плечами: мало того, что катер пострадал в Приземельи, его и здесь добивают. Инженер не любил, когда портили машины, а в результат, которого добивался Устюг, Рудик не очень верил: результат предполагал случайность, а инженерное мышление не уважает этой категории.

- Слушай, - сказал он затем. - Все нормативы превышены вдвое. Ты обязательно хочешь разболтать корабль до последнего?

Капитан провел рукой по лбу.

- Чепуха, - сказал он. - У меня все время такое впечатление, что мы где-то рядом, совсем рядом с тем, что нам нужно - и какой-то мелочи не хватает. Может быть, все дело в том, что мы стараемся, как и всегда, лишь удержаться в сопространстве, а нужно пытаться воздействовать на него?

- Разве мы воздействовали при переходе с Анторы?

- Тогда сработало что-то, находящееся вне нас. Но сейчас оно не действует, и надо попытаться чем-то заменить его. Ну, как если бы мы находились в неустойчивом равновесии: толкни пальцем - и мы упадем в нужную сторону. Дело за толчком.

- И как же ты станешь толкать?

- Есть одна мысль. Как хочешь, а на твоей совести еще один прыжок.

Инженер вздохнул.

- Ладно. Один - это еще куда ни шло.

- Но уж чтобы это был всем прыжкам прыжок!

- Ты хорошо объяснил, - сказал инженер.

Рудик долго ползал по своим палубам, увешанный тестерами, индикаторами, щупами, дозиметрами, самодельными приспособлениями, которыми он один умел пользоваться. Инженер доверял автоматам, но чутье подсказывало ему, когда следует увидеть что-то и своими глазами, потому что всякий автомат может лишь то, что может, а человек порой способен увидеть, угадать, почувствовать, унюхать и нечто большее. Временами, когда Рудик выходил в осевую шахту, чтобы, пренебрегая лифтом ("Это для пассажиров, а нам не к лицу зря нагружать механизмы!"), попасть в соседнюю палубу, его ворчание, усиленное гулкой трубой - спинным хребтом корабля, - доносилось до центрального поста, где капитан все озабоченнее поглядывал на часы: приближалось время, - когда придется будить пассажиров, потому что принудительным сном нельзя спать бесконечно, а анабиотических устройств на кораблях класса "А", за ненадобностью, установлено не было. Капитан ощутил облегчение, когда Рудик появился, наконец, в центральном посту.

- Ну, - сказал инженер, поигрывая чем-то вроде хромированного паука на длинном проводе, - мы готовы.