Гетто для ангелов   ::   Грай Татьяна

Оправдываясь перед собой, решил, что ничего страшного случиться не может, – ведь те, в лесу, говорили о том, что нужно разобраться в инженерном обеспечении, пока за Хинкапом не явились спасатели… значит, его не намерены насильно удерживать на Алитоле – а поэтому некуда спешить…

Вошла Сойта, держа в руке стакан резного стекла – в нем плескалась зеленоватая жидкость.

– Выпейте это, Хинкап, – предложила Сойта.

Хинкап посмотрел на стакан, и рука почтальона невольно потянулась к анализатору, с которым он не расставался; но если в первые дни он проверял буквально все, с чем соприкасался, то позже успокоился и редко притрагивался к плоской коробочке, прикрепленной к поясу. Но сейчас вдруг Хинкапа обуял страх – ему показалось, что Сойта предлагает яд. Глядя на женщину, Хинкап вытянул из коробочки гибкий тонкий щуп, опустил в стакан. Сойта с улыбкой следила за его манипуляциями. Хинкап мельком бросил взгляд на анализатор – глазок на нем светился зеленым. Хинкап убрал щуп и одним глотком выпил жидкость. Сойта рассмеялась.

– Какой вы забавный, Хинкап! Чего вы боитесь?

– Ничего, – ответил почтальон. – Просто я из другого мира.

– Я думала, вы давно уже убедились в том, что наш мир практически идентичен вашему. Физика, химия и биология общие, – сказала Сойта.

– Да, – согласился Хинкап. – Это так, но… но ведь могут быть отклонения, вариации. А это питье я вижу впервые.

– Это обычное успокаивающее, – сказала Сойта, взяла стакан и вышла.

Хинкап смотрел ей вслед. Сойта была сложена на редкость хорошо – легкая, сильная и гибкая фигура; движения мягкие и сдержанные; походка не поддавалась описанию в терминах, известных Хинкапу. А лицо… До того момента, как Хинкап увидел эту женщину, он думал, что такие лица бывают лишь на картинах, висящих в музеях… где он бывал, правду сказать, не слишком часто. Совершенную красоту этого лица усиливало и подчеркивало выражение доброты, мягкости, внутреннего мира. И обаяние… Стоило Сойте улыбнуться – и Хинкап почти забыл о своих тревогах. И все же… Сейчас ему хотелось задать Сойте вопрос – а он не мог решиться. Где-то в глубине души шевелился червячок сомнения. Хинкап не был уверен, что Сойта ответит правду. И все же… Хинкап встал, прошелся по столовой… все же, все же… спросить необходимо.

– Сойта, – сказал он, как только женщина вошла, – скажите, пожалуйста, почему вы живете в лесу?

– Нам нельзя жить в городах, мы там лишние.

– Лишние?

– Да. – Спокойствие женщины оставалось нерушимым. – Вы ведь не представляете, Хинкап, какие примитивные люди наши сограждане. Вы не были в городе – и не дай вам бог попасть туда. Впрочем, я и не допущу этого. Бездуховность – вот беда нашего мира. У вас, мне кажется, дело обстоит иначе.

– Д-да… пожалуй, – Хинкап смутился. Не ему, рядовому почтальону, рассуждать о духовности. Он – человек, всецело занятый службой. Разумеется, он кое-что читает… и любит сыграть в шахматы с Тонгином… но, пожалуй, для Сойты этого маловато.

– А в чем это выражается… бездуховность? – спросил он.

– Видите ли… – Сойта ненадолго задумалась. – Наверное, мы сами отчасти виноваты в этом, слишком многое взяли на себя, оставив обычным людям роль исполнителей, но тем не менее… Впрочем, это другая сторона вопроса. В чем выражается… Ну, внешне это выражается в том, что горожане ничем не интересуются, кроме собственных материальных дел. Служба – дом. Это все. Вы можете представить себе людей, которые, отбыв служебные часы, усаживаются в грязных жилищах, окруженных высоченными заборами, запираются на множество замков и запоров – и часами смотрят убогие фильмы, сплетничают? Скука одолевает их, но они пальцем не шевельнут, чтобы избавиться от нее. Что такое серьезная музыка, хорошие книги, философия, политика – им нет дела. Пока они молоды – они танцуют и пьют… а как только обзаведутся семьей – почти не выходят из дома. А мы… наши интересы раздражают их.