Гиперзоо   ::   Уотсон Йен

Отловленные существа были частями, или, точнее, четырёхмерными землеройками, сонями или милыми крошками колибри. Миниатюрами природы. Не опаснее клопов.

В сравнении с повелителями Четверомира мы, три-люди, ведём очень поверхностную жизнь. Четырёхмерному глазу мы кажемся плоскими, толщиной в бумажный лист. Более того, мы ещё просто крохотные. Нас было легко проглядеть. Пока мы не создали гиперполе, на которое Четверосущества могли по крайней мере наступить. Пока мы не совершили четырёхмерное вторжение, выпятившееся, как загнивший палец.

Вскоре мир начал рваться. Город заскрежетал, будто клейкая лента, которую срывают с пакета. Не хочу сказать, что всё изогнулось в воздухе, или здания перевернулись, или… Всё оставалось как обычно. И в то же время оно… рассталось с остальным Трёхмерьем, двинулось и поплыло куда-то…

Эти дни внутри города были никакими. За его пределами тоже. Совершенно никакими.

В бессолнечном, хотя и ясном небе парят гигантские штуки, вроде облаков лягушачьей икры, которые, кажется, наблюдают за нами.

Электричества нет, и нам нельзя играть в наши гиперигры, и обеспечение продовольствием скоро станет жестокой проблемой. Пока мы ещё кормим нормальных зверей, но скоро придётся начать их убивать и есть, всех, пусть даже среди них последние выжившие носороги. Это нарастит наши запасы еды на целые сутки. Все на большое зоо-барбекю! Гиппобургер. Филе филина. Кебаб из какаду. Кровь в вёдра, на кровяную колбаску.

Хотя проблем у нас не так много, четырёхмерная шпана играет в игры с нашим Трёхмирьем, вытягивая его так, что тридцатиметровая прогулка занимает целый час, водружая препятствия на нашем пути, бесследно вынимая целые куски пейзажа и множество людей, а затем возвращая их в другие места Трёхмирья; Иногда в зеркальном отражении грузовик внезапно получал левый руль, а родинка с вашей правой щеки вдруг перекочёвывала на левую. Оставалось смотреть, что получается. Как это отразится на нас. Как легонько разворошат муравейник.

Хотя по моим собственным ощущениям я был целен и трёхмерен, как всё вокруг, я не мог отделаться и от чувства, что я плоский - и другие люди вокруг тоже плоские, и весь город плоский. Мне казалось, что я часть фотографии. Это живая фотография, движущаяся. Люди ходили кругом, взбирались по лестницам, входили в комнаты; всё в порядке. Но у фото есть края, за которые никто не выйдет. В глазах неизвестно какого четырёхмерного разума, изучавшего фотографию, я - просто плоская картинка.

Если мы плоские, как же мы входим в здания? Как наши головастиковые шпионы шпионят за нами внутри комнат? Думаю, наши «внутри» и «снаружи» не имеют ни малейшего значения для хозяев Четверомирья. Для них всё это - плоскость. Так сказать, аналогично. Всегда аналогично.

Меня уже ловили, переворачивали справа налево и перекидывали в другое место. Это происходит без малейшего предупреждения: внезапный тошнотворный рывок, кажется, он длится в этот раз дольше и заканчивается

в секции бурых медведей. Опа, я внутри неё. Трава, кусты, деревяшки для забавы, грязный пол, высокая

стена, скошенная так, чтобы никто из бурых не смог взобраться наверх и вылезти.

Может, они решили, что одетые люди - это тоже что-то вроде медведей, особенно когда медведи встают на задние лапы, ну вот как сейчас, принюхиваясь и вглядываясь в меня.

На задние лапы, прежде чем пасть на все четыре и кинуться на меня.

Что будет, если бросить паука в муравейник или муравья в паутину? А вот посмотрим.

Хорошо, что я вооружённый охранник. Плохо для медведей. Никакого выбора, точно. Вот скоро мы их перестреляем.

Пистолет к бою, спустить предохранитель.

Щёлк.

Щёлк.

Щёлк.

Щёлк.

Боже мой. Что-то вынуло патроны прямо из обоймы.