Год тысяча шестьсот   ::   Михеев Михаил

Евангелие должно было приучить его к чудесам, и он честно старался хотя бы ей поверить.

Понятно мне было и ее обстоятельство, рискованную попытку, защитить незадачливого испанского принца, который три десятка лет хранил в подсознательной памяти смутную тайну своего королевского происхождения... Поставив его за своей спиной. Ника пробивалась по тесному и темному церковному коридору, через заслон из двух шпаг - третьего противника взял на себя Дубок. Брат Мишель держался в активном отдалении, выстрелит в Дубка из пистолета, к счастью, не попал, добраться до брата Мишеля у Ники не хватило времени, хотя ее противники фехтовали неважно и быстро вышли из игры.

Потом они втроем, впереди Дубок, за ним его высочество и последняя Ника, бежали через пригород. Принцу пришлось сбросить подрясник. Дубок отдал ему свой камзол.

- Выбрались мы на главную улицу, народу там много, и потерял нас брат Мишель. Но догадывался, куда торопимся, на пристань, конечно. А по улице бежать неудобно, все на тебя внимание обращают. Шляпу я потеряла в суматохе, парик сама сбросила - мешал только. И кое-кто меня уже за рубашку хватать начал. Матрос, вот такой, - Ника развела руками, - голый по пояс, толстый, как Фальстаф, руки волосатые, как у гориллы... Пьяный, разумеется. Поймал меня в охапку. Я ему по-доброму: "Тороплюсь, сеньор! Лет пасс..." - где там. - Ника быстро глянула на Клима. - Некогда было с ним возиться, но выпустил он меня, конечно... Слышу, сзади брат Мишель кричит: "Держите ее!" Тут Дубок сообразил, тоже как закричит: "Держите!" А сам вперед показывает, пьяных на улице много, не знают, кого держать. Добрались до пристани, вот тут брат Мишель - где-то по дороге помощников себе подобрал - чуть-чуть нас не ухватил. Ялик мы все же впереди его лодки успели спустить... И до "Санты" добрались. "Аркебузу" я не вижу, а Клим к самой воде спустился, его высочество на лестницу подсаживает. И тут брат Мишель выстрелил... И так мне Дубка было жалко, ведь это он меня от пули прикрыл. Клим торопит, а у меня слезы бегут. Только плакать уже было некогда...

О последней схватке на "Санте" рассказывает Клим:

- Только мы на палубу втроем поднялись, тут нас и взяли в клещи. С одного бока Оливарес со своими молодцами, с другого - брат Мишель, и тоже не один. Я думал было мирные переговоры начать - где там! Прижали меня кинжалами к каюте. Хорошо Грегори закричал: "Не убивайте его, он мне еще нужен!" А Ника - у борта, принц за ее спиной, помощи от него никакой, зато у Ники шпага, и к ней уже подступиться не могут, а стрелять опасаются, как бы в своих не попасть. Кто-то догадался, шкот у паруса перерубил, парус ветром развернуло над палубой, и Нику реей по боку ударило. Сильно ударило. Упала она. А тут и принц рядом повалился. Брат Мишель кричит: "Письмо у нее, письмо!" Оливарес Нику в охапку и в каюту потащил. Здесь я от своих караульщиков с кинжалами все же ушел. Грегори мне на дороге попался... Кругом меня публика со шпагами, кинжалами, а мне даже закрыться нечем. И тут слышу: "Эй, сеньор!" Это Долорес кричит мне с мостика. И бросила она мне сверху вымбовку - рычаг такой, дубовый, которым брашпиль крутят, когда якорь поднимают. Ладно, она сообразила с вымбовкой, умница!

- Ну, еще бы! - вставила Ника.

- Конечно! - заступился Клим. - Значит, у нее в душе здорово на Оливареса накипело. Если бы не она...

- Ты про вымбовку рассказывай.

- Что ж, вымбовка... Метра два длиной, тяжелая и пришлась хорошо на руку. Я от своих соседей отмахнулся и к Оливаресу. Он за шпагу, а куда его шпаге против моей вымбовки... Я Нику на плечо подхватил, хорошо, она в сознание пришла.

- Уцепилась ему за шею, еле держусь, за спиной повисла.

- Зато руки мне освободила. Я вымбовкой помахиваю направо-налево, к борту пробился и на палубу "Аркебузы" спрыгнул.