Интервью с Виктором Пелевиным   ::   Пелевин Виктор Олегович

---------------------------------------------

Пелевин Виктор

Интервью с Виктором Пелевиным



Playboy: Интервью с Виктором Пелевиным

Интервью

Кто: Мастер.

Возраст: 36.

Где можно встретить: He's a real Nowhere Man.

Странная особенность: никогда не давать интервью. Не фотографироваться. Для Playboy -- реальное исключение. При этом было поставлено одно условие: чтобы вопросы были такие, которые никто никогда не задавал и задавть не будет.

Одним словом: волхв.

Как бы вы отреагировали, если бы пришли на вечеринку и вдруг увидели себя самого -- помните, как в "Кавказской преннице" Шурик видит в спальном мешке своего двойника?

Очень просто -- не пошел бы на эту вечеринку.

Почему в русском языке нет нейтрального слова, обозначающего то ж. Что и в английском "PLAYBOY"?

Василий Аксенов, кажется, переводил слово "PLAYBOY" как "ходок". В дореволюционном русском языке была точная калька -- "повеса", молодой человек из высших слоев общества, ведущий праздный и легкомысленный образ жизни. Правда, у этого термина есть негативные коннотации -- по звучанию он как бы подразумевает готовность работать вешателем. Но чего не сделаешь для того, чтобы войти в высшие слои общества. В современном русском такого слова нет по той простой причине. Что даже средний слой у нас очень узок. Не назовешь же "повесой" выпившего шофера. Поэтому разумно было бы выпускать дешевую и интеллектуально облегченную версию журнала для широких масс -- он мог бы называться "Плейбей", а эмблемой мог бы стать не кролик, а киркоровский зайка в феске. Кстати, слово "PLAYBOY" на слух далеко не нейтрально -- в нем слышен отзвук того самого "вечного боя", который не давал покоя Александру Блоку и его степной кобылице, что лишний раз доказывает -- счастье надо выстрадать.

Из-за того, что вас никто не видит и не знает, про вас рассказывают много баек и едва ли не анекдотов. Какой миф создается о Пелевине и каким будет роман, построенный на основе этого мифа?

Почему -- никто не знает и не видит? Я ни от кого не прячусь -- просто стараюсь держаться сферы людей с близкими интересами. Действительно. В программе "Угадай мелодию" их увидеть довольно сложно. Но это происходит главным образом потому, что мелодию они давно угадали и приняли ответные меры. А какой обо мне создается миф и кем -- я не в курсе. Что касается романа, основанного на этом мифе, то я вряд ли его напишу, но у меня есть хорошее название -- "Затворник и шестисотый".

Что для вас "постперестроечная Россия" в языковом плане? Вы работали с советским языком -- дикими аббревиатурами и идиомами (типа "переходящее красное знамя" и т.д.). С какими пластами языка вам интересно работать сейчас?

Меня восхищает энергетически емкий язык "понятий". Почему сегодня востребован не тот, кто "ведет дискурс", а тот, кто "держит базар"? В советском мироустройстве была интеллигенция, целая каста хранителей логоса -- слова которое когда-то было у Бога и которым, по Гумилеву, "разрушали города". Но логос устал "храниться", устал преть во рту бессильного интеллигента -- и возродился в языке сражающихся демонов. В речи братков есть невероятная сила, потому что за каждым поворотом их базара реально мерцают жизнь и смерть. Поэтому на их языке очень интересно формулировать метафизические истины -- они оживают. Например, можно сказать, что Будда -это ум, который развел все то, что его грузило, и слил все то. что хотело его развести. Кроме того, меня интересует провинциальный молодежный сленг, который развивается независимо от московского. Например, когда нас с вами "пробивает на думку", в Барнауле "выседают на умняк". А драма России уместилась в барнаульском панк-фольклоре в двух чеканных строках: "Измена! -- крикнул мальчиш-Кибальчиш. И все мальчиши высели на измену.