Интоксикация   ::   Николаев Андрей

Извините, так уж получилось.

-- Жаль, - вру я бессовестным образом, - может, просто погуляем?

Она приехала ради меня, что это значит? Это значит одно!!! Лихорадочно соображаю, куда ее можно повести при моих скромных возможностях, да еще, чтобы прогулка завершилась в моей холостяцкой квартире. Конечно, после двухнедельной пьянки там хлев, но упускать такой случай?

-- Раз уж я нарушила ваши планы на сегодня, давайте хотя бы кофе вас угощу.

Тяжело вздыхаю, сожалея о нарушенных планах, но соглашаюсь. Едем в метро, она мило щебечет, почти касаясь губками моего уха. Я наслаждаюсь, вдыхая аромат ее косметики. Краски на лицо она и сегодня не пожалела. Тени, румяна, тушь. Помада ярко красная. Это ничего, это мы смоем.

Выходим на "Тверской" и тут оказывается, что она живет буквально в двух шагах, а кофе у нее тоже найдется. Родители в командировке. А я ломал голову, как ее к себе затащить! О, времена, о, нравы! Ничего не имею против современной молодежи!

Старый сталинский дом, окна на Тверскую. Она снимает джинсовую курточку и вешает ее в прихожей. Я пристраиваю рядом свою. Ее маечка на тонких бретельках, почти прозрачная. Лифчик она не носит... Пальцы у меня дрожат. То ли с похмелья, то ли в предвкушении...

На кухне она ставит на стол крохотные чашечки, достает турку.

-- У меня есть коньяк, - она тянется к верхней полке.

Маечка слегка задирается, приоткрывая грудь. Я отвожу глаза - так и ослепнуть недолго, но от коньяка отказываюсь. Если я сейчас выпью, то из запоя выйду только с помощью капельницы. Проверено.

Она ставит турку на плиту и, заговорщицки улыбаясь, тянет меня за собой.

Пустая огромная комната, потолки метра четыре, наборный паркет. В стенах - встроенные шкафы. Все так же улыбаясь, она идет к шкафу с зеркальной дверцей и сдвигает створку. Я тоже расплываюсь в улыбке, ожидая приятного сюрприза ...и сюрприз налицо. В глубине шкафа, на полке, четыре круглых аквариума. Из каждого на меня глядит голова... и под каждой головой меч - две самопальные катаны, дюралевый "цвайхандер" и мой, отбалансированный не по правилам, сверкающий, со свинцом в яблоке. А над мечом смотрит на меня из аквариума, сквозь формалин и стекло, голова Саньки... Лицо спокойное, даже безмятежное. Из-под полуопущенных век глядят зеленые глаза. Рыжие волосы, словно водоросли, невесомо парят в формалине. Я совсем забыл про тебя, Санек...

Рядом бритая голова с мясистыми губами и носом картошкой. Судя по Санькиному дневнику, это парнишка, которого он звал Крагером. Всем четверым едва ли больше восемнадцати...

Не знаю, сколько я так простоял. Минуту, десять? Сглатываю тошнотворный ком и оборачиваюсь к принцессе. Принцессы нет. В центре комнаты, босиком, стоит женщина примерно моего возраста. Смотрит надменно, губы кривятся в усмешке. Я не сразу понимаю, в чем дело. Потом до меня доходит. Принцесса всего лишь смыла косметику. Как мало женщине надо, для преображения. Просто смыть краску, чтобы обнажить душу.

В руках у нее "бутуровка" - венгерская сабля 16-17 века. Настоящее оружие, острое, как "жиллет-сенсор", способное разрубить на лету шелковый платок. Средневековые мастера плевать хотели на "усталость металла" и против этой сабли мой полированный меч не лучше куска водопроводной трубы.

Ее губы шевелятся, ноздри трепещут, глаза безумны. В солнечном свете ясно видно, как изо рта брызжет слюна. Я не сразу понимаю, что она говорит, но постепенно звуки складываются в слова.

-- ...в ваши игры. Я провожу набор бойцов. Ты - лучший, что мне попались. Ты нужен нам в Средиземье.

-- Ты больная, ты убила их..., - слышу я свой голос.

-- Ты не понимаешь, - нетерпеливо говорит она, - смерть в бою - это необходимое условие. Иначе в Средиземье не попасть.

Да-а...