Исчадия разума   ::   Саймак Клиффорд Дональд

Сквозь густеющие сумерки поодаль, в укромных долинках, светились мягкие белые шары фруктовых деревьев в цвету, а порывами до меня долетал и их аромат, – очевидно, они росли не только поодаль, но и много ближе ко мне, просто были скрыты от глаз. И хотя вечер едва вступал в свои права, мне казалось, что я улавливаю еще и странное благоухание тумана, поднимающегося с сочных лугов по берегам извилистых речушек.

Годами я твердил себе, что помню местность, где очутился сейчас, наизусть, что она впечатана мне в душу с детства и стоит лишь попасть на старую дорогу, как я найду Пайлот Ноб безошибочно, чутьем. Однако теперь у меня возникло подозрение, что я ошибался. Потому что мне до сих пор не случилось опознать ни одного конкретного дерева, ни одного камушка. Общие контуры местности – да, они были точно такими, как помнились, но ничего более определенного, чтобы я мог ткнуть пальцем и воскликнуть: вот, наконец-то я понял, где нахожусь, – ничего подобного не попадалось. Это раздражало, а, пожалуй, и унижало, и я поневоле усомнился: та ли это дорога, что ведет в Пайлот Ноб?

Дорога была скверной, много хуже, чем я ожидал. Я отказывался понимать, почему ее довели до подобного состояния. Ну ладно, резкие повороты, повторяющие изгибы холмов, еще можно простить. А выбоины? А участки, утонувшие в непролазной пыли? И давным-давно следовало бы сделать что-то с каменными мостиками, где двум машинам не разминуться. Впрочем, встречных машин и не было. Похоже, я был на дороге совершенно один.

Темнота сгущалась, и пришлось включить фары. Как еще раньше пришлось сбросить газ и порой ползти со скоростью не более двадцати миль. Иначе эти резкие повороты появлялись перед носом слишком стремительно, и я не чувствовал себя в безопасности.

Пайлот Ноб, уж это заведомо, не мог быть очень далеко – самое большее миль сорок от той точки, где я свернул с шоссе, а я с тех пор проехал по крайней мере половину этого расстояния, никак не меньше. Можно бы сказать поточнее, если бы засечь пробег в момент поворота, но я, к несчастью, не догадался.

А дорога становилась не лучше, а хуже, и вдруг сделалась еще хуже, чем когда бы то ни было. Машина шла на подъем по теснине, зажатой между холмами, и с обеих сторон к дороге припадали массивные валуны – лучи фар то и дело скользили по их бокам. Да и погода переменилась. На небе уже загорались было редкие звездочки, а теперь они пропали, и до меня донеслось бормотанье грома, отдаленное, но многократно отраженное склонами.

Неужели я прозевал какую-нибудь развилку? Что, если в темноте нечаянно свернул на дорогу, ведущую обратно на гребень? Но, как я ни старался, я не мог припомнить, чтобы дорога раздваивалась. С той минуты, как я свернул с шоссе, передо мной лежала одна и только одна дорога. Правда, время от времени к ней подбегали проселки с окрестных ферм, но именно проселки и всегда под прямым или примерно под прямым углом.

Одолев очередной крутой поворот, я приметил справа кучку низких строений с единственным слабо освещенным окном. Я снял ногу с акселератора и пододвинул к педали тормоза, почти решившись остановиться и спросить, правильно ли я еду. Но почему-то, – право, не берусь объяснить, почему, передумал и поехал дальше. Ведь если понадобится, я всегда найду местечко, чтобы развернуться и подать назад. Или попадется какая-нибудь другая ферма, где можно будет притормозить и справиться о дороге.

Вон, пожалуйста, впереди, не больше мили отсюда, на склоне холма распласталась еще одна кучка строений, и там тоже светится единственное окошко, почти в точности как то, которое я только что миновал.