Истошные сны   ::   Романецкий Николай

— Ты в своем уме, Берт! — Кусок мела в руке доктора Китса рассыпался на крошки. — Четыре года работы!..

Доктор Сорнуэл медленно развернулся на кресле, тоже снял очки, достал носовой платок и вытер блестящий от пота лоб:

— Четыре года работы пока что привели к нулевому результату!

— И приведут к нему снова, — закричал доктор Нолет, — если мы не добьемся результата прежде, чем нам действительно перекроют кислород. Причем перекроют извне. — Он подскочил к вешалке, сорвал с нее плащ и бросился к двери.

Доктор Нолет всегда не замечал уборщика, и потому Роланд с ним не попрощался.

— Между прочим, Франки прав. — Доктор Китс ссыпал в урну меловые крошки, вытер руки мокрой губкой, лежащей возле доски. — Эксперимент можно было продолжить.

Доктор Сорнуэл поджал губы:

— Если людям суждено перепрыгнуть через пятнадцать «махов», [1] то мне бы тоже хотелось, чтобы первыми оказались мы… Но я не собираюсь ставить под угрозу всю нашу работу только потому, что ты не способен прочесть собственное имя в распечатке.

— Распечатка!.. — доктор Китс фыркнул. — Между прочим, тут пахнет большими деньгами, Берт!

Доктор Сорнуэл убрал в карман носовой платок:

— Ну что ж, если ты хочешь, чтобы мы их непременно получили, ради Бога! Бери на себя ответственность. Я готов заниматься расчетами. Но на кнопку будешь нажимать ты.

Доктор Китс махнул рукой, снял белый халат и повесил его на вешалку.

— Спокойной ночи, доктор Китс, — сказал Роланд, потому что доктор был добрым человеком.

Тот кивнул, надел плащ и скрылся за дверью. Доктор Сорнуэл посмотрел ему вслед, пожал плечами и повернулся к компьютеру. Щелкнула клавиатура. Дверь в Ародинамическую Трубу открылась. Доктор Сорнуэл встал и скрылся за дверью. Сквозь окно Роланд видел, как он там рассматривает свою Турбину.

Теперь можно было браться за уборку. Роланд оглядел работорию и порадовался: докторы намусорили немного. Наверное, больше спорили и ругались, чем работали.

Из Ародинамической Трубы доносился голос доктора Сорнуэла, время от времени говорящего самому себе грубые слова. Роланд наклонился, чтобы переставить на другое место урну и отшвабрить меловые крошки.

И тут ему показалось, что в работории появился еще кто-то. Роланд поднял голову. Но увидеть никого не успел, потому что его не стало.

Бертрам Сорнуэл рвал и метал. «Эти два молокососа все дело готовы загубить ради показухи. Вынь да положь им мгновенный результат! Я бы и сам не прочь его добиться, да только результат от одного хотения не появляется. Иногда требуется еще и терпение… Кислород, видите ли, им перекроют! Будет цела турбина — не перекроют, слишком много средств уже вбухано. А вот если угробим ее, тогда точно конец! На новую никто денег не даст. И главная идея будет похоронена всерьез и надолго. Во всяком случае, мне уже воскрешать ее не придется. А идея верна, печенкой чую. И все последние неудачи объясняются исключительно нашим недомыслием…»

Сорнуэл чертыхнулся вслух.

«Недомыслие — извечный попутчик любой исследовательской работы, иначе. бы люди давно уже летали между звездами… Всякое исследование — это процесс, это не бетонная автострада, а проселок с грязью и ухабами, и по нему не пройдешь, не замочив ног и не набив шишек. Иногда на такую дорогу уходит целая жизнь, а не четыре года…»

Сорнуэл снова чертыхнулся.

«Четыре года работы им много, видите ли!.. Что для вас четыре года? У вас еще полжизни впереди. А вот я уже не имею права на ошибку! Меня спишут со счетов в первую очередь!.. И Грейбл был такой же торопыга, но у того хоть котелок варил. Все проблемы последних двух лет, если быть честным перед самим собой, были решены благодаря этому парню.