Ищейка   ::   Чадович Николай Трофимович

Не нужда и не пристрастие к спиртному заставляли хозяев нарушать закон, а исключительно страсть к наживе.

Еще в квартире было очень много настороженных мышеловок. Они были расставлены во всех углах и даже на обеденном столе. В одной застрял маленький, полувысохший мышонок.

– Раздевайтесь, раздевайтесь! – хриплым басом пела радушная хозяйка. – Фуражечку вашу, Иосиф Адамович, сюда подайте!

– Вы это, гражданка, прекратите! – Дирижабль решительно отстранил услужливые женские руки. – Мы к вам по служебной необходимости.

Кульков, раньше всех проникший на кухню, где что-то булькало и парило, уже тащил оттуда почти полную десятилитровую бутыль, от которой исходил тошнотворный, ни с чем более не сравнимый сивушный дух.

– Вот это да! – уважительно сказал один из дружинников. – Да тут на хорошую свадьбу хватит! Хлебная или сахарная? А, мамаша?

И тут только до хозяйки дошло, что все это не шуточки, не очередная забавная проделка сердечного друга, а подлый и коварный удар злодейки-судьбы, в самом ближайшем будущем грозящий ей судом, штрафом, общественным порицанием, неприятностями на работе и гигантской тратой нервов.

– Иосиф Адамович! – белугой завыла она; – Зачем же вы так? Да разве я вам когда в чем отказывала?..

– Помолчите, гражданка! – строго сказал Дирижабль. – Вы меня с кем-то путаете. – Затем он откашлялся в кулак и повернулся к Кулькову: – Ты, это… не шуми… давай отойдем… поговорить надо…

– Сейчас, сейчас… поговорим, – пробормотал Кульков, отступая к полке с телефоном. – Сейчас…

Первый раунд закончился в его пользу, но окончательный результат боя оставался еще неясным. Для выигрыша необходим был завершающий удар.

Кульков схватил телефонную трубку и быстро набрал номер, который обязан был помнить наизусть.

«Только бы он был на месте, только бы никуда не ушел!» – лихорадочно думал он, вслушиваясь в первый долгий гудок.

Но сегодня ему, как ни странно, все время везло – после третьего гудка в трубке щелкнуло и раздался как всегда спокойный, хрипловатый голос начальника:

– Слушаю! Але?

– Товарищ подполковник, это я, Кульков! Докладываю, что на улице маршала Чойболсана обнаружен очаг самогоноварения! Дом шесть, квартира десять… Да, участковый со мной… Заслуга общая… Позвать к телефону? Слушаюсь!

С ненавистью зыркнув на Кулькова, Дирижабль вырвал у него трубку и часто задышал, слушая что-то неразборчивое.

– Ясно, – выдавил он наконец. – Ясно… Примерно с ведро будет… И аппарат обнаружен… Ясно… Не забуду… Будет сделано… Уже оформляю…

– Ну вы тут уже без меня как-нибудь справитесь, – сказал Кульков, направляясь мимо Дирижабля к выходу. Всего вам хорошего.

Уже спускаясь по лестнице, он услыхал слова, сказанные хоть и с запозданием, но зато от всей души:

– Рано радуешься, чувырла! Попомнишь ты меня! Попомнишь!

Месть не заставила себя ждать долго.

В четверг под вечер, Кульков, как обычно, заглянул в дежурку, чтобы узнать, нет ли для него каких-нибудь неотложных дел, а заодно и послушать свежие новости, как районные, так и всесоюзные, поданные в интерпретации местных говорунов и острословов, кстати сказать, в милиции никогда не переводившихся.

Так уж повелось, что в этот час, когда отработавшие свое сотрудники уже собирались по домам, а заступившие на ночное дежурство наряды, получив после инструкции оружие и радиостанции, еще не выходили на свои маршруты, дежурка превращалась в некий импровизированный клуб, где можно было на полчасика расслабиться, вволю побалагурить, отвести душу в дружеской беседе, обменяться анекдотами и оперативной информацией, по какой-либо причине не предназначенной для ушей начальства.