Карандаш   ::   Чандлер Раймонд

Таких недомерков зовут кличками. Его могли звать Коротышкой, Хиляком или Шибздиком. Я бросил ему кошелек назад.

- Убирайся ко всем чертям. И пушку свою забирай.

У порога он обернулся и посмотрел на меня своими маленькими злыми глазками.

- Прощевай, бодливый. И не таким рога скручивали

Я спокойно поехал домой, упаковал саквояж и отправился в автосервис, где меня хорошо знали. Там оставил свою машину и сел во взятый напрокат "шевроле". На нем добрался до Пойнтер-стрит, занес вещи в снятую комнату и поехал ужинать в ресторан "Виктор". Потом остановился на бульваре Сансет возле бензозаправки и позвонил своему приятелю, главному следователю Берни Оулзу, и предупредил его о возможном покушении на Икки.

Потом позвонил самому Икки.

- Это Марлоу. Cобирайся, в полночь отправляемся. Твои друзья сидят в "Беверли-Вестерн". Где твоя тачка?

- Стоит перед домом.

- Отгони ее на боковую улицу и запри. Где черный ход твоей ночлежки?

- Сзади.

- Оставь чемодан там. Выйдем вместе и пойдем к твоей машине.

- Хорошо, - буркнул он. - Я жду.

На Пойнтер-стрит я оставил машину за углом, поднялся в комнату и, не зажигая света, стал наблюдать за улицей. В дом, где остановился Икки, вошел какой-то тип почти такого же роста; фигурой он тоже смахивал на моего подопечного. Входили и выходили другие люди.

Никого, кто наблюдал бы за домом, я не увидел.

В полночь я вышел на улицу и направился к дому Икки. Черный ход был открыт; я поднялся на третий этаж и постучал. Икки открыл дверь с пистолетом в руке.

- Выходим через парадные двери. Руки держи в карманах, если кто окликнет тебя сзади, поворачивайся и стреляй.

- Я боюсь, - хрипло сказал Икки.

- Я тоже, - хмыкнул я, - но выхода у нас нет.

Мы поставили вещи у черного хода; вокруг не было ни души. Вернулись в дом, прошли вестибюлем до парадного. Никого, улица пустынна.

Нам оставалось только забрать вещи и погрузить их в машину, после чего мы направились в сторону 66-го шоссе. Все вроде прошло без приключений. Я доехал с ним до Помоны.

- Дальше мне ехать смысла нет, - сказал я. - Сяду на обратный автобус или в мотеле переночую.

Он достал портмоне, вытащил из него четыре тысячных купюры и протянул мне.

- Ты не представляешь, во что ты вляпался. Твои беды только начинаются. У мафии везде глаза и уши. Забирай хрусты, у меня их хватает.

Я взял деньги и спрятал в карман. "Мои беды только начинаются", сказал Икки - и, черт возьми, он был прав.

На автостанции "Голливуд" я взял такси и вернулся к себе в контору. Посмотрел почту; в ящике не было ничего - только маленький неподписанный пакетик. В нем лежал свежезаточенный карандаш, гангстерский знак смерти.

Не стоило принимать это близко к сердцу. Если они действительно хотели бы прикончить меня, то не стали бы предупреждать. Это просто рекомендация: с Икки пора завязывать. "Когда мы берем кого-то на карандаш, ему приходится несладко", - вот что означало это послание.

Домой, на Юкка-авеню идти не хотелось, и я решил заночевать на Пойнтер-стрит. Револьвер под подушкой мешал уснуть, поэтому, поерзав полчаса, я переложил его в правую руку.

Проснулся, когда солнце уже светило вовсю. Перехватил чего-то в забегаловке на углу и вернулся в свою нору, где уселся возле окна. Около половины девятого из дома напротив вышел человек, которого я видел накануне, с небольшим портфелем в руках. Тотчас же из синей машины, стоявшей у обочины, выскочили двое. Оба были одинакового роста, в костюмах и низко надвинутых на лбы шляпах. Они выхватили револьверы.

- Эй, Икки, - крикнул один.

Человек обернулся.

- Прощай, Икки, - сказал другой.

Раздались выстрелы, человек рухнул на асфальт, двое попрыгали в машину и умчались прочь.