Я понятно говорю   ::   Третьяков Владимир

---------------------------------------------

Третьяков Владимир

Я понятно говорю



Владимир Третьяков

Я понятно говорю?

Друзьям-математикам

Стена кабинета стала вспучиваться, выступы появились и исчезли. Кто-то просился на прием. Немолодой дельтоид, приемщик тезария, пошевелил передними конечностями и мысленно продублировал разрешение войти.

Посетитель возник и прожестикулировал приветствие. Приемщик в ответ лишь слегка преобразился: он уже догадался, что перед ним автор неплановой разработки, а с ними непросто общаться.

"Показывайте", - устало подумал он по второму каналу. Рабочая фаза подходила к концу, но дел оставалось много, и приемщик продолжал служебную деятельность по другим каналам: классификацию - по первому, инвентаризацию - по третьему, изъятие за истечением срока годности - по четвертому.

Сдатчик тем временем пошел завихрениями, покрылся дымкой, но вскоре стабилизировался и дошел до упорядоченных волн.

"Не понимаю, - задумался приемщик, - какое это имеет отношение?.."

"Позвольте объясниться словесно, - перебил его мысль сдатчик. - Мой материал, как видите, с трудом поддается иллюстрированию. Дело в том, что я придумал совершенно новую математику".

Заявление было рассчитано на внешний эффект, и этой цели оно достигло: по поверхности приемщика прокатилась колющая волна электрокинеза.

"Продолжайте", - приемщик примирительно сдеформировался.

"У нас и в тезарии заносят, и молодежи в память вводят, что математика - наука неточная. Что все формы в ней размазанные, все числа - размытые".

"А то как же? - завибрировал приемщик. - В мире все неустойчиво, неопределенно, изменчиво. Каков мир - такова и наука".

Посетитель слегка испарился, но овладел собою и погасил тепловые флуктуации.

"Опять эти жеваные-пережеванные мысли! Неточные числа, размытые тела... Неужто нам, дельтоидам, не хватит воображения представить себе другой мир, в котором границы личности не размазываются из-за телепатической связи? Мир, в котором у каждого живого существа - свой набор конечностей? Где количество не стыдится определенности, где числа неаморфны?"

В другой Обстановке хранителя тезария, может, и прошибла бы эта прочувствованная тирада. Но сейчас он стоял на страже науки, чистоту которой посетитель пытался осквернить.

"Допустим, что вы правы, - официальным тоном подумал приемщик. - Но что взамен?"

"Я дошел до точки! - гордо промыслил сдатчик. - До точки как понятия. Это такой крошечный, совсем невидимый плазменный сгусток. Я волнуюсь, простите за нестационарность. Если для вас приемлемо, разрешите перейти на акустическую связь".

И заговорил:

- Вдумайтесь только: точка! И каждой соответствует число! И не какое-нибудь размазанное, а точечное! Сколько же чисел сразу появится, может быть, бесконечно много...

Взгляд приемщика запылал негодованием от сотрясения основ. Миг - и разработка полыхнула. Но автор этого не заметил, он говорил:

- Вы спросите: а что мы выиграем от такого обилия чисел и точек? Очень много! Математика выберется из болота скользкой неопределенности и зыбкой конечности. Она станет точной наукой. Вроде акустической фонетики. Там столько звуков, и все друг от друга отличаются. Но самое главное - у нас появится отношение равенства!

"Это уже не наглость, а невежество, - подумал хранитель, еще не выпуская из-под контроля окислительные реакции. - Итак, вы открыли, что сами себе равны. У вас есть еще что-нибудь или закончим общение?"

- Да не то я имею в виду! Я сам себе не равен, а тождествен. А равенство - штука посложнее. Пусть у нас есть сгусток, неотличимый от другого сгустка, а этот другой - от третьего. И если первый от третьего тоже никогда не отличишь, то перед нами равенство. Вот вы говорили: каков мир - такова и наука.