Калигула   ::   Харитонов Михаил

Жизнь после смерти - это опять жизнь, пусть даже и какая-то другая. Все, что мы говорили о жизни, применимо и к жизни загробной. Она вряд ли показалась бы тебе более привлекательной, чем эта... Разве что было бы меньше иллюзий относительно смерти. Ты и за гробом останешься идиотом, только разочарованным идиотом.

Калигула. Но, кроме жизни, кроме вот этой жизни, нет ничего значительного!

Мерейя. А какой-нибудь посвященный в мистерии скажет, что кроме той жизни, нет ничего значительного. Подожди, такие люди скоро расплодятся в избытке. Ты, Калигула, и какой-нибудь христианин, отличаетесь почти во всем. Но в чем-то вы похожи. Вы не можете понять того, что находится за пределами жизни.

Калигула. И что же это такое? Какой-нибудь бог? Что мне до бога? Меня интересует только одно - я сам.

Мерейя. Я сказал - за пределами жизни. Но не за пределами самого себя.

Калигула. Я опять не понимаю, что ты там лепечешь, Мерейя.

Мерейя. А ты напряги слух. Я говорю о том, что человек больше своей жизни. Поэтому он человек. Если он больше своей жизни, значит, в нем есть что-то, находящееся за пределами его жизни.

Калигула. По-моему, идиот - не я, а ты. Тебя...

Мерейя. ...не поймут? Тебе не кажется, что мне поздновато искать понимания. А потом - кто, скажи на милость, понимает тебя? Ты, кажется, сказал, что нам - то есть мне - чего-то там такого никогда не понять?

Калигула. Ладно, ладно. Ну и что же? Пусть даже ты прав, хотя, по-моему, ты просто морочишь мне голову, оттягивая тот момент, когда лишишься своей головы. Впрочем, может быть, и нет. Ладно, в конце концов это неважно. Ну, допустим, есть какая-то часть меня за пределами моей жизни. Ну и что?

Мерейя. А кем ты себя считаешь? Тем, что живет? Или тем, что находится за пределами жизни, любой жизни - этой, той, какой угодно? Если считать себя только тем, что живет, то приходится признать себя животным. Ты, Калигула - животное, причем взбесившееся животное. Если же нет...

Калигула. ...то пришлось бы считать себя мертвым.

Мерейя. Ну, пусть даже и мертвым. Устроители мистерий это так и называют.

Калигула. Ха! Мистерии!

Мерейя. Ха! Калигула! Ты что-то доказал, сказав "ха"?

Калигула. Так что же это такое? Какая-то сущность человека? Она вечна? Неизменна? Абсолютна и ничем не затрагиваема?

Мерейя. Ну почему же. Ее можно лишиться. Ты же ее лишился.

Калигула. А смерть, смерть - она тебя лишает этой части? Ты скажешь нет?

Мерейя. Нет. Видишь ли, смерть не лишает тебя того, что за пределами жизни. Смерть лишает жизни. А вот жизнь... Живя, можно лишиться многого. В том числе и того, что за пределами жизни. Себя.

Калигула. Тогда зачем нужна жизнь? Зачем мы живем? Этого никто не понимает. Ты тоже. Я, по крайней мере, поразмыслил над этим. И я...

Мерейя. А чем ты поразмыслил?

Калигула. Своим умом, очевидно. Вы, козявки, живете мнениями других, но я осмелился обратиться к самому себе. Я спросил самого себя...

Мерейя. Себя? А с чего ты это взял? Если ты привык чем-то пользоваться, это еще не значит, что это твоё. Кто тебе сказал, что ты пользуешься своим умом?

Калигула (увлекаясь). А чем же, по-твоему? Откинув все человеческие мнения, все предрассудки, безнравственность толпы и нравственность толпы, ты остаешься наедине с собой. И тогда...

Мерейя (перебивая). Опять же, с чего ты это взял? Ты думаешь, что, отойдя от толпы подальше, куда-нибудь в ливийскую пустыню, ты действительно отделился от нее?

Калигула. При чем тут это? Я вознесен над толпой своим умом и страданием...

Мерейя. Ничуть. Ты находишься внутри жизни. А жизнь - вообще - есть сожительство с другими. Жизнь и толпа - одно и то же. Неужели ты никогда не слышал, что одиночество и смерть родственны?

Калигула. Я одинок, и я думаю о смерти.

Мерейя. Да, это заметно.