Алмазы для ракетчика   ::   Козлов Константин

Соглашаться было опасно, но и рассчитывать, что теперь, когда он узнал такие подробности, друзья собеседника оставят его в покое, по меньшей мере наивно. Особенно неприятно, что гость нездешний, все попытки навести о нем справки через знакомых так и не дали ответа, кто за ним стоит.

— Очень интересное предложение, очень. Но оно сулит большие расходы, а у меня здесь бизнес, я понесу значительные убытки.

Собеседник, европеец среднего возраста, достал ручку, написал что-то на салфетке и подал ее корейцу.

— Такая сумма позволит их компенсировать?

Тот глянул, кивнул и сжег записку прямо на ресторанном столике. На темной исцарапанной поверхности появилось новое пятно. Восточные глаза маслено заблестели. Цифра более чем внушительная. Обычно ему и его людям платят меньше, куда меньше.

— Я принимаю ваше предложение. Единственное, что меня смущает, — нам придется около суток провести на чужой территории. Мои люди не привыкли так долго оставаться в зоне досягаемости местных властей, армии и полиции.

— Вы же бывший военный, опасности такого рода не должны быть вам в диковинку. Да и бизнес ваш спокойным не назовешь. — Европеец улыбнулся одними губами, серые глаза остались холодными и настороженными. — Характер предстоящей операции исключает возможность второго рейса. Мы не можем раскрыть место и способ высадки группы. Гарантируем вам и вашим людям безопасность. Кстати, а вы можете поручиться за согласие вашего экипажа?

В черных глазах засверкали задорные искорки, Йенг рассмеялся:

— Мы давно знакомы, лет пятнадцать вместе. Мое слово — это их слово, и наоборот.

— В таком случае разрешите вас покинуть. Встретимся завтра, вы получите окончательные инструкции о времени вылета и маршруте. Что касается оплаты: четверть суммы сразу, остальное по возвращении, такой вариант вас устраивает?

Кореец ответил утвердительно. И взглядом проводил собеседника до выхода. Обернувшись к хозяину, подозвал кивком.

— Что желает господин?

Ужин и немного хорошей водки… Согласие экипажа. Всего лишь пустая вежливая фраза. Только он, Йенг, принимает решения, и они — закон для всей команды. Экипаж, семья, команда. Они и есть одна семья, и не только в фигуральном смысле. Его родной брат — второй пилот, он же штурман. Дочь техника и сын брата — жених и невеста, свадьба — дело давно решенное и согласованное. Стрелок-радист — муж сестры. Да, пятнадцать… нет, уже семнадцать лет — немалый срок. Столько воды утекло… Несмотря на прошедшие годы, и в полете, и на земле они называют друг друга, как в молодости: «командир», «штурман», «радист». Иногда в шутку обращаются по званиям. Привычка, ничего не поделаешь. Человек, отдавший полжизни армии, никогда не станет полностью гражданским. Но звания — это из той, уже позабытой жизни. Из жизни, что была до минуты, когда они в последний раз попросили разрешения на запуск двигателей у диспетчера своей части…

Когда-то они были лучшим экипажем патрульной эскадрильи, а их главной задачей — охота за южнокорейскими подводными лодками. Тогда все обстояло иначе, была помощь Большого брата, инструкторы, четко вырисовывающееся будущее, а главное, вполне определенный противник. Но пришли перемены, которых сначала никто не воспринял всерьез. Сначала — изменения в России, а затем и страна корейца вступила в жуткую полосу своей истории, прекращение помощи из-за рубежа вызвало голод в деревне, а в городах продукты выдавали по карточкам. В страхе перед бунтами правительство закрутило гайки, устроило охоту на неблагонадежных. По ночам — аресты; лучшие командиры, делом в годы войны доказавшие народу и стране свою преданность, очутились за решеткой, все равно что умерли для друзей и знакомых.