Карст последний   ::   Гравицкий Алексей

Сегодня была славная охота, сын, и, хоть ты и не разделяешь тысячелетней королевской страсти к этому благородному развлечению, я привез для тебя кое-что. Глонк!

- Да, мой правитель, - Глонк щелкнул пальцами, и в дверях показались два крепких мужика, несущих мешок. В мешке было что-то тяжелое, и это что-то шевелилось и упиралось.

Мужики опустили мешок на малахитовый пол и, поклонившись, вышли.

- Что это? - удивленно спросил Карси.

- Подойди и посмотри! - голос правителя даже сейчас был стальным. Вообще, сколько себя помнил Карси, его отец не говорил мягко и нежно ничего, никому и никогда. Железный человек.

Тепло и ласку, которой ему не хватало, он получал от Глонка.

Карси подошел к мешку, вертящемуся на полу, и осторожно тронул его ногой. Мешок замер. Карси сел на пол, осторожно потянул веревочку, которая стягивала мешок, узел ослаб, и содержимое мешка снова зашевелилось. Карси отдернул руку. Из мешка высунулось что-то лохматое, с черной мокрой точкой носа. Карси замер, содержимое мешка тоже застыло, а потом, сопя, освободилось от холщовых пут мешка. Медвежонок зафыркал и отбежал в сторону.

- Это мне? - спросил Карси вдруг осипшим голосом.

- У него нет мамы, - тихо сказал Глонк.

- У меня тоже, - молодой принц зло сверкнул на отца глазами.

- Ты же знаешь, - заунывным голосом начал Глонк. - что правитель дарит букет цветов своей избраннице, когда та дарит ему ребенка. Это традиция, это дань города своему правителю за то, что он подарил им нового правителя. Цветы это души.

Священная оранжерея полна душ, вырастают новые цветы - рождаются новые люди, цветы вянут - люди умирают.

- Легенда. Суеверие!

- Религия, - мягко поправил Глонк.

- Вера!!! - прогрохотал голос правителя, перекрыв остальных. - Святая вера! Мы живем так, как было предписано, как жили до нас, и как будут жить после нас. Это правильно, ведь никто кроме нас не существует больше в этом мире. А что касается твоей матери, то могу сказать, что никто не знает, что за цветок будет сорван, что за человек умрет. Ей не повезло - я сорвал для нее ее цветок, этого никто не мог предвидеть.

- Хотя она каким-то образом знала, она говорила, что будет сорван ее цветок, и она умрет, - тихо поправил Глонк.

- Самовнушение, - пробормотал принц.

- Молчать! - голос правителя разорвал тишину. - Я запрещаю говорить об этом. Ты берешь его? - обратился он только к сыну и указал на медвежонка.

- Да, правитель, спасибо за подарок.

Он взял медвежонка и, поклонившись, вышел.

- Глонк, оставь меня, - в громоподобном голосе прозвучала усталость.

- Да, мой правитель, - Глонк оставил его одного.

Глонк вышел в коридор и огляделся:

молодой принц сидел на скамье и гладил лохматую морду медвежонка.

Глонк молча подошел, потеребил светлые волосы принца своей теплой мягкой рукой, от которой шла ласка:

- Ты доволен, Карси?

- Я назову его Шторм, - ответил принц севшим голосом, когда Глонк разговаривал с ним так мягко ему хотелось плакать.

- Почему Шторм? - не понял Глонк.

- Он бурый, - пояснил юноша. - Бурый, буря. Но он же мальчик, значит буря мужского рода - Шторм.

- Шторм, Што-орм, - позвал Глонк, но медвежонок не откликнулся, а только зарылся носом в коленях Карси.

- Ты ему нравишься, - заметил Глонк.

Карси потрепал шерстяной комок за ухом:

- Скажи мне, Глонк, ты живешь на этом свете больше меня, ты знаешь больше... Расскажи мне то, о чем молчит отец.

- О чем вы, ваше высочество? - Глонк как-то резко переменился в лице.

- О том. Мне пятнадцать лет, уже пятнадцать, а что я знаю о мире? Весь мир - наша долина. За пределы долины выходить нельзя. Вникать в таинства древних нельзя.

- Но машины древних способны уничтожить всю оставшуюся жизнь!

- Ты в это веришь? Я - нет. И еще эти цветы, это же суеверие! Мне кажется, ты знаешь больше, чем говоришь.