Клуб удивительных промыслов (рассказы)   ::   Честертон Гилберт Кит

Пел он, как потом сообщили, следующее:

О раути-аути тидли-аути

Тидли-аути тидли-аути

Хайты-айти тидли-айти

Тидли-айти оу.

После чего удалился от общественной жизни и поселился на чердаке в Лэмбете.

Однажды, около шести часов вечера, я сидел у него за стаканом изумительного бургундского, которое он хранил за грудой папок, надписанных странным готическим шрифтом. Он ходил по комнате, привычно вертя в руках одну из лучших шпаг своей коллекции; красные отблески ярко пылающего камина оттеняли его резкие черты и всклокоченные седые волосы. Его голубые глаза приняли мечтательное выражение, и он уже открыл было рот, собираясь что-то сказать, когда дверь с шумом распахнулась, и в комнату, тяжело дыша, быстро вошел бледный, огненно-рыжий человек в меховом пальто.

– Извини, что побеспокоил, Бэзил, – сказал он, переводя дыхание, – понимаешь… назначил здесь встречу с одним человеком… клиентом… через пять минут… прошу прощения, сэр, – извинение относилось ко мне.

Бэзил улыбнулся.

– А ведь вы и не знали, что у меня есть такой деловой братец, – сказал он. – Это Руперт Грант, который занимается всем, чем только возможно. В отличие от меня, неудачно взявшегося за одно-единственное дело, он преуспевает во всем. Он был журналистом, агентом по продаже домов, естествоиспытателем, изобретателем, издателем, учителем и… Чем ты теперь занялся, Руперт?

– Я уже довольно давно стал частным детективом, – с достоинством ответил Руперт. – А вот и мой клиент!

Его прервал громкий стук, дверь распахнулась, и в комнату быстро вошел полный, хорошо одетый человек, бросил цилиндр на столик у двери и сказал:

– Добрый вечер, джентльмены, – подчеркнуто сделав ударение на первом слоге, из чего можно было сделать вывод, что перед нами человек военный, дисциплинированный и в то же время образованный и умеющий вести себя в обществе. Его большую голову украшали черные с проседью волосы. Короткие темные усы придавали лицу свирепость, которая никак не соответствовала печальному взгляду голубых глаз.

Бэзил сразу же предложил мне:

– Не пойти ли нам в другую комнату? – И направился к двери.

Но незнакомец сказал:

– Нет. Друзья останутся. Может понадобиться помощь. Как только я услышал его голос, я сразу же вспомнил, кто он. Это был майор Браун, с которым я встречался несколько лет назад. Я уже совершенно забыл щегольскую фигуру в черном, гордо вскинутую голову, но все еще помнил необычайно странную речь, где каждое предложение состояло как бы из четверти обычного и звучало отрывисто, как выстрел. Вероятно, причина в том, что он долго отдавал команды. Майор Браун, кавалер креста Виктории, был хорошим воином, но далеко не воинственным человеком. Как и многие из тех, кто отвоевал для Британии Индию, вкусами и убеждениями он походил на старую деву. Одевался он хорошо и даже щегольски, но не крикливо; в привычках был постоянен, чайную чашку ставил на строго определенное место. Его единственной страстью, сильной, как вера, было выращивание анютиных глазок. Когда он говорил о них, его голубые глаза сияли, как у ребенка при виде новой игрушки, хотя он глядел спокойно, когда войска славили победу.

– Ну, майор, – с вельможной сердечностью спросил Руперт Грант, усаживаясь в кресло, – что же с вами случилось?

– Желтые анютины глазки. Подвал. П. Дж. Нортовер, – ответил майор в праведном негодовании.

Мы вопросительно переглянулись. Бэзил, отрешенно прикрыв глаза, переспросил:

– Простите?

– Факты. Улица, человек, анютины глазки. Я – на стену. Смерть мне. Вот как! Чепуха!

Мы вежливо кивали и понемногу с помощью вроде бы спящего Бэзила Гранта составили целое из клочков удивительного повествования.