Книга 5 Слезы на камнях   ::   Суренова Юлиана

Для него самого предстоявшее расставание таило в себе такую муку, что хотелось забиться в самый дальний угол повозки, завыть, заплакать, словно щенку, брошенному одному в бесконечности снежной пустыни. И, вглядываясь в лицо хозяина он поражался, не находя в его чертах того трепета, что охватил его собственный дух. Впрочем, спустя мгновение решил он, успокаиваясь, должно быть, все дело лишь в том, что повелитель небес решил скрыть от него свои чувства, зная, что спутнику и без того тяжело.

– Это ваше право…

"Хозяин, мы вернемся! Очень скоро! Поверь!"- на глаза волка навернулись слезы.

Понимая, что еще мгновение, один случайно брошенный на друга взгляд – и он не сможет уйти, волк сорвался с места и быстро, словно стремясь поймать ветер за хвост, бросился бежать прочь.

Он не остановился возле ждавшей его сестры, даже не замедлил бега, скорее наоборот, заставил себя двигаться еще быстрее, не щадя сил, не думая о том, что будет потом, стремясь лишь поскорее удалиться от каравана настолько, чтобы глаз не различал и самой блеклой тени, нюх не чуял пусть даже мимолетного запаха, чтобы ничто, кроме самой памяти, не напоминало о том, что было.

Как Шуллат ни старалась, она не могла догнать брата. Даже прикладывая к этому все свои силы, она не только не приблизилась к нему, но, казалось, с каждым новым прыжком лишь отставала все дальше и дальше.

"Хан! – наконец, не выдержав, окликнула она волка. – Постой! Подожди меня! Не так быстро!" Золотой охотник услышал ее. И остановился. Да так внезапно, что, не успевшая среагировать на это волчица, налетела на брата, столкнулась с ним, и уже через миг они оба кубарем покатились в снег. А еще мгновение спустя…

"Прости!" – припав к насту, она замерла, виновато глядя на Хана, отряхивавшегося, отплевывавшегося от снега.

Волк фыркнул, чихнул, мотнул головой. Под его недовольным взглядом Шуллат заскулила, поджав под себя хвост, прикрыла лапой нос, словно прячась от гнева брата, превосходившего ее и по силе, и по размеру. Она понимала, что ее неловкость в первое же мгновение нового пути могла обернуться большой бедой, окажись рядом враг, и сама считала, что достойна трепки.

Но Хан, видя в произошедшем и долю своей вины, ограничился лишь ворчанием:

"Будь внимательнее! Судьба не будет к нам вечно добра!" "Конечно, – она даже не думала оправдываться. Осторожно, на пузе подобравшись к брату, она ткнулась носом ему в бок. – Ну, мы идем к стае?" "Подожди", – он огляделся вокруг, удивляясь, как, оказывается, далеко убежали они от каравана.

"Чего теперь-то ждать?" – глаза волчицы расширились, голова наклонилась чуть в сторону. Она не понимала, зачем медлить, когда уже не только принято решение, но и сделаны шаги к его исполнению.

"В стаю не приходят просто так. Они не примут первых встречных только потому, что чужакам того захотелось".

"Мы не первые и не последние охотники, ищущие в снегах свою новую семью".

"Да. И если одна из твоих прежних жизней хранит воспоминание об этом, ты должна понимать: все не так просто…" "Я не хочу вспоминать! – нервно взвизгнув, прервала его волчица. – Я хочу в стаю – и все!" – сорвавшись с места, она побежала в ту сторону, откуда ветер доносил запах братьев по крови, который уже не просто манил, но подчинял себе, лишая способности думать.

Понимая, что теперь ее не ничто не остановит, волк двинулся следом. Он не хотел оставлять сестру одну – совершенно беспомощную в ослепившем ее огне желаний. С другой стороны, разве то, что она делала, не отвечало и его стремлениям? Ведь если на мгновение забыть обо всем, не задумываться, переставая быть рассудительным спутником и слугой небожителя, можно вновь стать всего лишь зверем, которого, чем дольше он оставался вдали от подобных себе, тем сильнее к ним влекло.