Конан и Алая печать   ::   Локнит Олаф

Многоученая молодежь по резвости характера и просто от скуки частенько причиняет барону Гленнору изрядную головную боль. То заговор затеют (обычно, абсолютно бездарный), то памфлеты начнут распространять (частенько талантливые), то в ересь впадут (причем поголовно).

А Латеране приходится со всеми этими бедствиями разбираться и по настоятельному приказу короля по возможности мягко и милосердно вправлять мозги виновным.

Моя кобыла, носившая легкомысленное зингарское имечко Бебита, выбралась из сети переулков на площадь святого Эпимитриуса. Далее я направил лошадь по Королевской улице - широчайшему и очень красивому проезду Тарантии, застроенному огромными домами в целых четыре этажа высотой. Вообще-то здесь расположены государственные управы, казначейство, таможня или, например, городская резиденция все того же Публио, но почему-то один из самых богатых особняков (мрамор, позолота, резные деревянные решетки на окнах) украшен красными фонарями.

Я слышал, будто сие заведение, носящее прямо-таки антигосударственное название "Королевская милость" (кошмар! Разве можно упоминать титул монарха на вывеске борделя!) принадлежит некоей Мамаше Куродье, а Мамаша - ни больше, ни меньше, как старая приятельница Конана, сумевшая оказать нашему киммерийцу весьма ценную услугу в беспокойные времена Мятежа Четырех. Следовательно, выкурить не приличествующий центральной части города вертеп на окраины столицы будет невозможно до времени, пока Конан не покинет трон. Или пока Мамашу не оставит королевская милость - каламбур не лучший, но показательный.

Вот и замок. Багровое знамя на шпиле, каменные львы, засиженные голубями, конный памятник королю Сигиберту Завоевателю, стража, усиленно изображающая деловитость и серьезность, окованные железом ворота... Если в город меня пропустили беспрепятственно, то войти во дворец будет посложнее.

Случалось, в замок не пропускали даже спешных гонцов, отбирая у них депеши на входе. Конан не боится заговоров, просто порядок такой.

Я спешился у калитки, перехватил грозно-пристальные взгляды Драконов и поспешил вынуть из разреза рукава колета пергамент с подписью Конана.

- По личному приглашению Его величества, - осторожно сказал я и предъявил бумагу старшему офицеру караула. Пергамент внимательно изучили, печать поковыряли ногтем (не поддельная ли?), и явно нехотя ответили:

- Проходи, почтенный. Конюшня во внутреннем дворе направо. Там обратишься к распорядителю, чтобы тебя проводили.

Распорядителем оказался низенький лысый человечек в золоте и бархате он стоял у дверей главной лестницы замка.

Меня вежливо попросили оставить оружие на сохранение, снова изучили приглашение, проедая пергамент глазами до дыр. Лишь затем был кликнут один из лакеев (не верю я, что это простой лакей, слишком рожа умная. И взгляд цербера, какой вырабатывается только за много лет службы в Латеране), и я отправился в недра дворца.

Замок ремонтировали всего пять-шесть лет назад, поэтому внутренние помещения поражают чистотой и строгой роскошью обновленной древности.

Серебряные зеркала, витражи на окнах, гобелены с героическими и историческими сюжетами.

Вот этот, например, изображает усекновение головы короля Страбонуса его величеством Конаном Канах в битве при Хоршемише. А этот посвящен подвигу короля Гвайнарда Мудрого, который в одиночку, лишь в сопровождении оруженосца, пробрался во вражеский город и открыл ворота твердыни своей доблестной армии.

Направо, извольте видеть, статуя черного гранита - великая королева Алиенор, просветительница и строительница храмов, закладывает первый камень в основание крепости Шамар.